что ещё мог удумать отец относительно пребывания самойи в доме, ей не хотелось вернуться домой и быть поставленной перед фактом, что новую служанку в срочном порядке отправили работать на плантацию под лучи палящей Кзарры.
Литарни, как показалось Лионе, услышав, к кому они направляются, впервые искренне заинтересовалась окружающей действительностью. Пока прогулочный паланкин доставлял их на место, служанка вначале молчала, но потом начала задавать вопросы, которых от неё ожидать было трудно.
– Почему вы назвали эту женщину мамушкой, ваша мама – не госпожа?
– Литарни, ты не понимаешь, настоящая моя мать – из высшего общества, ей не положено возиться с маленькими детьми! И потом, она что, должна была кормить меня грудью, менять мне пелёнки, лечить от свинки?
– И всё это делала другая. Да?
– Да, её зовут Мелисса, она из вольноотпущенников. Кажется, её мать привезли в пределы Царства ещё ребёнком, она ходила в нашей семье по дому, получила вольную от моего деда, поселилась в Сонтисе, а её дочь стала кормилицей нашей семьи, выкормив меня и двух старших братьев.
– Вам нравится с ней видеться, госпожа?
– Да, ты знаешь, ведь что и говорить, лет до восьми я и знать не знала, что у меня есть настоящая мать.
Но кто сказал, что это была не она.
– Что?
Лиона пристально посмотрела на глядящую в пол служанку-невольницу. Ей показалось, или то действительно были её слова? Или всё-таки лишь отголосок её собственных мыслей?
– Я ничего не говорила, госпожа… простите…
Лиона нахмурилась, но ничего не сказала, лишь перевела свой взор на вершины деревьев, что проплывали мимо.
К небольшому дому, укрытому в тени густой листвы, в котором жила Мелисса, они подъехали, когда голубоватая полуденная Кзарра уже сияла в самом зените. Дом ничуть не изменился с тех ещё пор, когда маленькая Лиона бегала тут между деревьев. Вот вдали виднеются старые, потрескавшиеся её качели, как же хорошо она их помнила.
Бывать здесь часто дочери сенатора Менса не было положено по статусу, да и просто, узнай кто-нибудь в свете, что девушка искренне любит свою мамушку, ей не миновать толков, подобные странности в привычках благородной леди были непростительны. Однако, прибывая сюда в закрытом паланкине и не чаще чем раз в полкруга, Лиона каждый раз уходила в собственных мыслях далеко в прошлое, в те полумистические образы, что несли в себе воспоминания детства.
Остановились. Пока носильщики устраивались в тени и доставали из-за пазухи свои лепёшки, Лиона молча смотрела куда-то в видимое лишь одной ей пространство. Очнулась она, только уловив пристальный взгляд Литарни, однако стоило ей пошевелиться, как невольница тут же опустила глаза, так что и не поймёшь – не оставить ли этот взгляд на шалости собственного воображения.
Лиона
