будет с ним? Когда нашлись новые покупатели, я был очень рад узнать, что они любят кошек, и сразу рассказал им о Майке. Даже не ради самого Майка, а просто из вежливости. Когда продаешь дом, следует сообщить новым хозяевам о хороших ресторанах по соседству, о тихих парках, где лучше всего гулять по вечерам, о ближайшей больнице и, конечно же, о рыжих бродячих котах.
Я с грустью вспоминал о Майке и даже о Грэме, с которыми мы больше никогда не встретимся. Пришло время распрощаться с моими бродягами. Я и так задержался в этом доме чуть ли не на целый год дольше, чем следовало, и все из-за котов. Закончив пространное послание новым хозяевам и упаковав последние коробки, я отправился спать в предпоследний раз под этой крышей. Медведь шел за мной по пятам. Укрывшись одеялом, я вспомнил, что вставать через пять часов, а будильник я завести забыл. Шевелиться было лень, к тому же в доме столько котов, что кто-нибудь меня обязательно разбудит, проорав собственное имя или выкрикнув очередное непристойное ругательство, когда придет время переезжать в новый дом.
Я так устал за последние недели и даже месяцы, споря с нотариусами, укладывая вещи, распределяя все старое и ненужное между благотворительными магазинами и свалкой, что не смог как следует выспаться. Ничего удивительного, что, выруливая со стоянки на фургоне для перевозки мебели, я врезался в стоявший рядом автомобиль. Все это, конечно, из-за моей усталости, хотя есть тут и вина служащих компании, где я взял напрокат фургон. Говорил же я им, что никогда не водил грузовиков, но они подсунули мне на подпись какие-то бумаги и вложили в руку ключи. Всю дорогу до дома я проклинал свою заторможенность и нерешительность. Надо было настоять, чтобы работники сами вывели фургон со стоянки, а не полагаться на счастливый случай. Фургон отделался едва заметной царапиной, чего не скажешь об «Опеле», которому изрядно досталось. Я не знал, во сколько мне обойдется ремонт помятой машины, но предполагал и, как оказалось впоследствии, не ошибся – эта авария стоила мне каждого пенни, сэкономленного на перевозке мебели. В следующий раз отдам маме собственноручно записанное нравоучение на тему «А я тебе говорила!», чтобы не выслушивать ее возмущенные тирады.
Дважды прокатившись до нового дома (шестьдесят миль туда и обратно), загрузив и разгрузив фургон самостоятельно, я был несказанно рад видеть Пэта Семидесятника.
– Ты как тут, живой? – приветствовал меня Пэт, протягивая через порог упаковку пива.
Присутствие этого великана шести с половиной футов в кожаных ковбойских сапогах внушало уверенность в счастливом исходе переезда. Пэт носил светлые кудри до плеч, шейный платок и вельветовые брюки-клеш, которые трепыхались на осеннем ветру. Некоторые из моих друзей время от времени отдавали дань моде 1970-х, но только Пэт никогда не выходил из этого образа. Полагаю, что и ко сну он отправляется в расклешенных брюках и бархатном пиджаке.
