царившая в той части дома, по которой мы проходили, осталась позади. Нас сразу охватил гул множества голосов, и мы вошли в огромную длинную комнату с двумя большими деревянными столами. В каждом конце ее на столах горело по две свечи, и вокруг них на скамьях сидело множество девочек и девушек разных возрастов, начиная с девяти или десяти и до двадцати лет. При тусклом свете свечей число их казалось мне несметным, хотя на самом деле их было не больше восьмидесяти. Все они были одеты в одинаковые коричневые шерстяные платья старомодного покроя и длинные полотняные передники. Был час приготовления уроков – каждая учила наизусть все, что было задано на следующий день. Восемьдесят человек повторяли вполголоса свои уроки – вот отчего происходил этот гул, который поразил меня при входе в комнату.
Мисс Миллер знаком приказала мне сесть на скамью близ двери. Пройдя на противоположный конец комнаты, она крикнула:
– Старшие, соберите учебники и положите их на место!
Четыре взрослые девушки поднялись из-за четырех столов и, собрав все книги, спрятали их. Снова раздалась команда мисс Миллер:
– Старшие, принесите подносы с ужином!
Те же девушки вышли и сейчас же вернулись, держа в руках по подносу, на котором были разложены порции – я не могла разглядеть содержимое тарелок. В середине каждого подноса стоял кувшин с водой и кружка. Они обносили воспитанниц, желающие пить делали несколько глотков воды, – одна кружка предназначалась для всех. Когда очередь дошла до меня, я жадно выпила воды, но пищи не тронула. Возбуждение и усталость совершенно лишили меня аппетита. Я теперь разглядела, что это был ржаной хлеб, нарезанный тонкими ломтиками. По окончании ужина все воспитанницы стали в пары и поднялись наверх, в спальни.
Усталость одолевала меня, так что я почти не обратила внимания на спальню, где оказалась. Только заметила, что она была очень длинной, как и классная комната. В эту ночь я должна была спать рядом с мисс Миллер, в ее постели. Она помогла мне раздеться. Я улеглась в кровать и оглядела наконец длинный ряд кроватей, в каждую из которых быстро укладывались по две девочки. Через десять минут единственную свечу погасили, наступила полная темнота и молчание и я заснула как убитая.
Ночь прошла быстро. Я была слишком утомлена, чтобы видеть какие-нибудь сны, только раз проснулась и успела расслышать, как ветер дикими порывами налетал на деревья и как ливень стучал по окнам. Мисс Миллер лежала рядом со мной.
Когда я снова раскрыла глаза, до моего слуха донесся громкий звон колокольчика. Девочки уже встали и одевались, еще не рассвело, и в комнате горела одна или две свечи. Я тоже встала, хотя очень неохотно – было страшно холодно, и я так дрожала, что едва могла одеться. Умылась я, когда освободилась умывальная чашка, что произошло нескоро, так как на умывальных столах, расставленных вдоль комнаты посередине, стояло по одной чашке на шесть девочек. Снова раздался звонок. Все выстроились в линию попарно
