в дверях, мой судья произнес:
– Пусть она стоит на этом стуле еще полчаса и пусть никто из вас не говорит с ней сегодня в течение целого дня.
И так я стояла здесь на возвышении, на глазах у всех. Я, говорившая, что не перенесу такого позора, – я была выставлена к позорному столбу, на всеобщее посмеяние. Никакие слова не могут передать того, что во мне происходило. Как раз в ту минуту, когда я теряла власть над своими чувствами, когда у меня сжалось горло и перехватило дыхание, мимо меня прошла Элен Бернс и, проходя, подняла на меня глаза. Каким странным светом они сияли! Как согрели мою душу лучи этого дивного света! Какое-то новое, неведомое чувство ободрило меня. Точно мученик прошел мимо раба и вдохнул в него новые силы! Усилием воли я подавила начинавшийся нервный припадок, подняла голову и выпрямилась.
Элен Бернс обратилась к мисс Смит с каким то незначительным вопросом по шитью, выслушала выговор по поводу бессмысленности этого вопроса, вернулась на место и, вновь проходя мимо меня, улыбнулась. Что это была за улыбка! Я и сейчас помню ее в точности и понимаю, что она была выражением благородства и мужества, она осветила выразительные черты на худеньком лице, впалые серые глаза, и в сиянии этой улыбки Элен казалась ангелом. А тем временем на руке у нее красовалась «повязка неряхи», и час тому назад мисс Скетчерд посадила ее на хлеб и воду за то, что, переписывая упражнение, она залила бумагу чернилами. Такова несовершенная человеческая природа. Пятна бывают даже на солнце, но глаза, подобные глазам мисс Скетчерд, только их и видят, не замечая целительного тепла и света.
Глава VIII
Часы пробили пять, уроки прекратились, и все отправились в столовую пить кофе, а я решилась сойти со своего возвышения. В комнате стоял мрак, я направилась в самый дальний угол комнаты и уселась на полу. Силы, влившиеся в меня вместе с улыбкой Элен Бернс, иссякли, горе и отчаяние охватили меня с такой силой, что я не могла больше совладать с ними. Повалившись лицом на пол, я разразилась рыданиями. Элен Бернс не было здесь, никто не поддерживал меня теперь, я была предоставлена самой себе и дала волю слезам, обильно залившим холодные доски пола.
Я так хотела найти пристанище в Ловуде, так хотела много трудиться, завоевать друзей, заслужить уважение и любовь. Я уже сделала заметные успехи: утром этого самого дня я была объявлена первой ученицей в классе, мисс Миллер горячо хвалила меня, мисс Темпл одобрительно улыбалась мне, она обещала через два месяца добавить мне уроки рисования и французского, если я буду продолжать в том же духе. Товарки тоже относились ко мне хорошо, ровесницы обращались со мной как с равной, и никто не мучил меня и не досаждал мне. А теперь – теперь я лежала на полу, уничтоженная, раздавленная. Смогу ли я когда-нибудь снова подняться? «Нет, никогда», – сказала я себе мысленно, и у меня явилось страстное желание умереть.
В то время как я прерывающимся голосом произносила вслух это желание, кто-то подошел ко мне. Я вздрогнула
