мое внимание.
Хотя я внимательно вслушивалась в разговор мистера Брокльхерста с мисс Темпл, это не помешало мне, однако, обеспечить собственную безопасность. Я думала, что вполне справлюсь с этой задачей, если достопочтенный директор меня не заметит. С этой целью я откинулась как можно дальше назад на скамье и сделала вид, что поглощена вычислениями. Я держала грифельную доску таким образом, что она закрывала мое лицо. Возможно, я сумела бы избежать нежелательного внимания, но предательская доска выскользнула из рук и, с треском упав на пол, обратила на меня все взоры. Я знала, что теперь все пропало, и, наклонившись подобрать обломки грифельной доски, приготовилась к худшему.
– Какая неосторожная девочка! – сказал мистер Брокльхерст и вслед за тем прибавил: – А, это новая воспитанница!
И не успела еще я перевести дух, как он проговорил:
– Мне надо сказать несколько слов по ее поводу.
Затем он произнес громко – о, каким громким показался мне его голос!
– Пусть девочка, разбившая доску, выйдет вперед.
Я была точно парализована и при всем желании не могла сдвинуться с места. Две старшие девушки, сидевшие по бокам, взяли меня под локти, поставили на ноги и вытолкнули вперед, навстречу судье. Мисс Темпл ласково взяла меня за руку и, подводя к нему, прошептала мне на ухо:
– Не бойся, Джейн, я видела, что это было случайно, ты не будешь наказана.
Этот ласковый голос поразил мое сердце точно кинжал. «Еще минута, – думала я, – и она отвернется от меня с презрением, как от лицемерки». Чувство бешеной злобы против миссис Рид, мистера Брокльхерста и подобных им охватило меня при этой мысли. Я была не Элен Бернс.
– Дайте сюда стул, – проговорил мистер Брокльхерст, указав на высокий стул, с которого только что поднялась одна из старших.
Стул был принесен.
– Поставьте на него эту девочку.
И меня поставили на него, кто – я не знаю. Я была не в состоянии подмечать мелочи. Я оказалась на высоте лица мистера Брокльхерста на расстоянии не более двух футов, подо мною колебались и переливались облака серебристых перьев, оранжевого и темно-красного шелка и белого меха.
Мистер Брокльхерст откашлялся.
– Мисс Темпл, учительницы и дети, вы все видите эту девочку? – обратился он к присутствующим.
Конечно, они все видели меня, их глаза впились в мое пылающее лицо.
– Вы видите: она еще молода, вы замечаете, что она выглядит как обычный ребенок. Господь по милосердию своему дал ей тот же образ, что и всем нам. Ни один признак внешнего уродства не указывает на ее испорченный характер. Кто бы мог подумать, что она – послушное орудие в руках дьявола? И однако, мне больно это сказать, но это так.
Наступила пауза, в продолжение которой я попыталась овладеть своими нервами. Я повторяла себе, что Рубикон перейден
