Глупо. Термин «культура» сходно абстрактен, а уж смешней бесспорно). То есть культура – мерзость особого, извращённого толкования бытия человечеством, рай утратившим (Тошен «рай»? Он не хуже указанных «вечных ценностей», «красоты», «эстетических наслаждений», «добрых традиций»). Так что известные культур-казусы, как спектакль про «Тангейзера», где, по слухам, чернят Христа, есть на деле культура, что станет нормой лет через двадцать. Ведь и «Кармен» ругали за пошлость – днесь «Кармен» «перл» культуры.
Что до Христа, – Кто, сказано, ну не мог быть продюсером, как представил «Тангейзер», – вот контрдовод: Бог может всё. Да-да. Он был плотником (и «разбойником», мнит культура, Бога распявшая), и психологом, и бродягой, и коммунистом.
Бог – Всемогущ (Всё Может). Бог – Он и сор на какой-нибудь свалке. Скажем, епископ сором не смеет быть, а Бог – смеет. Богу не стыдно. Так что продюсером Богу быть позволительно.
Род людской, предпочтя понятийный, то есть культурный, нравственный разум в пику эдемскому, зря влечётся надеждой, что его фикции («красоты», «эстетических наслаждений», «разума») есть реально. Нет таких. Вместо них глоссы падших. «Ценности», «идеалы» – всё глоссы падших.
Истина – вне состава культуры. Ей чужероден ханжеский покер, кой практикуют шельмы культуры как андеграунда, так публичного, разрешённого мэйнстрима.
63
«Красота спасёт землю, лишь бы добра была». Достоевский.
Фразу цитируют. В ней, мол, истина. Как не может быть истины, где сама «красота», плюс «добрая»? В ней концы и начала, к ней все стремятся. Где «красота» – там толпы, аплодисменты, особенно если также и «добрая». Шьёт кто моды и верует, что он шьёт «красоту» саму, коя мир спасёт, и всем надо носить те моды. Или мисс Мира ходит и думает, что, она, дескать, истинна, раз красива, – и СМИ разносят по всему свету мáксимы от Мисс Мира.
Но всё иначе. Истина ранит. В ней ни гламура, ни топ-моделей. Не был красив и добр в общепринятом, огламуренном смысле древний Исайя, бегавший с воплями, Диоген из Синопа, гадивший нá людях, или Ницше с рецептами, от каких воротило лакомок до «добрейших» красот… Достоевский ведь тоже не был красив и добр: он был перхотен, с резким голосом, пузыри пускал при падучей; дамы чурались. Истина зверска и безобразна. Это черта её. Что ужасней голгоф – и истинней?
64
Pets. Собако-кошачий шлак, выброшенный на улицу, – мзда за праздную страсть к живому.
65
Cinema-нравственность. В современных картинах и сериалах по Достоевскому свелось к выплеску пакостей и житейских паскудств, обожаемых быдлом.
66
Впредь двигать задом, как «оренбургские пчёлки», столь же безнравственно, как сдавать кровь за деньги – вот новый нравственный государственный мейнстрим. Бдят, чтоб не портились? Слава партии! Да хранишь ты нас бедными, непорочными.
67
Глянешь в русские выверты: на догхантеров, истребляющих псов; на треплющих про фейс-лифтинг
