на борьбу с чем-то внутренним, либо вовсе негодным, либо чрезмерным мне (чересчур-де Его во мне, Бога, в виде рацей и норм).
То есть надо дерзать, посылая в зад Бога, чтобы стать избранным.
114
Литература как инстаграм? Чем дальше, тем я уверенней в мутной жалкой моллюсковой лит. возне вокруг.
115
Большинство афоризмов дышат не истиной, а цинизмом, пошлостью, самомнением, чванством и прочим из чаемых быдломассами качеств.
116
Чтó это: с шапкой из снега каждой зимою или встающее из трав летом с зонтиком от ненастья, с óкулами смотреть вокруг и с подобием рта? Что радо, если в нём в ливень прячутся мошки, а в холод – мыши, или в зной – жабы? Что счастливо, если в нём селюсь я? Вхожу в него, и оно от чувств светится. Что это? Дом. Дом предков. Бог его не творил – напротив, мнил обездолить нас. Дом нам стал как убежище от Господнего гнева, движимым раем, в коем свыкались мы с бытием в первородном грехе без Бога. Да, можно бросить дом, сжечь, сломать и продать его – с тем, однако, чтоб искать новый. Как, почему эти стены, окна да печь, что торчит из почв и уходит сквозь крышу, и потолочные с половичными доски – животворят и лелеют дух, порождают фантазии, укрепляют в решениях, сохраняют всё лучшее, что я пережил? Отчего, в обрат, дом жив мной, ибо я его чувствую, если мы разлучаемся и он пуст, сколок рая, в мареве августа, под ноябрьскою моросью, под февральскою вьюгою?.. Где-то стукнуло… Филин? Мыши?.. Дом, поглотив нас, поднял флаг радости, и на пир стеклись гости. Он не провидит, что будет вновь один. Кровь, качнувшая жилы, – станет и радость сникнет. Пусть он нас любит – он дом наездов, кой согревают, чтоб после выстудить, наполняют, чтоб после бросить, холят, чтоб позабыть вдруг. Он место редких встреч – и протяжной разлуки, краткого счастья, комканых празднеств, горьких надежд, сирой дружбы и безответной, скорбной любви… Я прильнул к стене, увлажнив себе кожу. Что, конденсат? плод сред, стылой каменной и воздушной, тёплой от печки? Отчий дом плачет.
117
Он вывез девушку из киргизского кишлака. Наставив в сервильности, он являл друзьям, как она, нагружённая, шла за ним, как носильщица, а когда обращался к ней, она падала ниц прилюдно. Он называл это всё – «театр».
Факт делает вклад в теорию, что наш мир есть мужской по сути; Ж в нём – прислуга. Женское тело, женские мысли – следствие умыслов относительно женского. Но и женская, в целом, «природа» – дело идеи. Женское и мужское – не биология, а искусственный акт. Отсюда, патриархат превратен. Пол-человечества стало обёрткой члена. Время разрушить пол, о чём Павел рек, что, мол, здесь величайшая «тайна» (Еф. 5, 32).
Мир – сексуален (т. е. делён на пóлы). Рай – эротичен.
118
Есть «корточкисты» – те, кто справляет нужды на корточках (Лао Шэ). «Приседающие» – используют стульчаки. Последние могут к вам не приехать, если нет стульчака. Не вы интересны (или не столь важны), а условие, комфортабельно ль будет справлять нужду, – что, в ряду всего прочего, эволюция homo sapiens.
119
– Любишь? – мается…
Он
