работали по четырнадцать-пятнадцать часов ежедневно. При этом чрезмерно много времени поглощали предметы, не касающиеся морских специальностей, но строго обязательные во все периоды существования советского государства: история партии, политэкономия, марксизм-ленинизм. Надо было усердно усваивать политические догмы эпохи.
К моему большому удовольствию, очень неплохо была поставлена в академии спортивная подготовка, и физическая, и стрелковая, которыми ведали Виктор Иванович Макарычев, начальник физподготовки, и Василий Алексеевич Павлов. В этой области передовиками были, прежде всего, я, потом Черкизов и Нарыков.
За три года пребывания в академии мы проходили стажировку на эскадренных миноносцах, подводных лодках, в морской авиации и в береговой обороне. Под руководством квалифицированных и опытных преподавателей-моряков мы получили солидные навыки командной и штабной службы, основательные познания в морской тактике и оперативном искусстве и основательную практику во всех родах войск Военно-морского флота.
После окончания академии в мае 1936 года я снова вернулся в Морпогранохрану. Меня назначили командиром дивизиона пограничных кораблей, строившихся в Ленинграде на судостроительном заводе им. А. А. Жданова для погранохраны Дальнего Востока. Они были идентичны базовым тральщикам (БТГЦ) ВМФ, а их переход из Ленинграда до Владивостока намечалось осуществить через Средиземное море, Персидский залив, вокруг Индии и Китая в Японское море и далее к дальневосточным берегам нашей страны.
Для подготовки похода мне и моему другу по подготовительному училищу Михаилу Дмитриевичу Куликову выдали в Гидрографии полный комплект английских карт. Мы с усердием проработали маршрут с заходом в самые интересные и экзотические порты мира. Я для пополнения знаний и навыков в английском языке пригласил специального преподавателя английского языка из академии.
С большим энтузиазмом мы взялись за подготовку экспедиции в заморское плавание – мечту каждого моряка! Тщательно проверили материальную часть, продумали все вопросы обеспечения безопасности плавания, предусмотрели, кажется, всё, кроме одного – международной обстановки: помешали события в Испании, из-за которых переход был отменён, а корабли направили Беломоро-Балтийским каналом на север, в Мурманск.
Два таких перехода совершил я в 1936 и 1937 годах, переведя туда четыре корабля: ПСК-301, ПСК-302, ПСК-303 и ИСК-304. Это были интересные походы: по Неве, Ладожскому озеру, реке Свирь, по Онеге, непосредственно по самому каналу, по Белому и Баренцеву морям.
В Мурманске в дивизион вошли ещё два корабля: ледокольный буксир ПСК «Пурга» и бывший рыболовный траулер ПС-1.
Мой дивизион сторожевых кораблей пограничных войск базировался в устье Кольского залива у острова Торос в Кувшинской Салме. Это старейшее пограничное соединение существовало здесь с 1921 года. Там для нас были построены причалы и смотрящие на Баренцево
