кроме купцов, плативших подушную подать. Ополчение состояло из дружин четырехротного состава по 1018 ратников и 19 офицеров в каждой[144]. Им придумали особую форму на основе мужицких ополченческих костюмов победоносной и популярной Отечественной войны 1812 года. Военное министерство и лично император явно надеялись укрепить этой аллюзией патриотические чувства. Ратники надели армяки и шаровары из серого крестьянского сукна, серые фуражки с козырьком и ополченским крестом из желтой латуни, кожаные кушаки «из сыромятного ремня, шириной в полтора вершка, на железной пряжке»[145], а также полушубки, рукавицы и длинные русские сапоги. Урядники отличались золотым галуном на воротнике. Бороды и усы не брили. Кадровые нижние чины, выполнявшие обязанности инструкторов, бороды брили и носили усы.
Офицерская форма была схожей: шаровары, фуражка и армяк из серого фабрикантского сукна, кушак красный суконный, высокие русские сапоги со многими складками, золотые эполеты с номером дружины в центре поля. Вооружены были обыкновенной пехотной полусаблей на черной лакированной портупее. Офицеры брили бороды, носили усы, но имели право стричься, как ратники, на крестьянский манер.
Летом 1855 года собранные 78 дружин первого призыва отправились на театр военных действий, но реальное участие в обороне Севастополя приняли единицы. Основная масса добралась до Крыма тогда, когда город уже находился в руках неприятеля.
Официальная пресса приветствовала формирование ополчения. Иначе и не могла. Только и было разговоров о единении царя и народа, о патриотических настроениях и слезах гордости за государя и христолюбивое воинство. Эти возвышенные чувства разделяли славянофилы: они записывались в ополчение и с большим удовольствием перевоплощались в деревенских мужиков. Один из них, Юрий Самарин[146], уверял, что после окончания войны офицерам, служившим в ополчении, непременно оставят бороды, право на которые они мужественно завоевали в Крыму. В этом новом амплуа, обросшие и огрубевшие, они будут отстаивать идеи панславизма.
Но так считали не все. «Эти люди противны мне, как гробы. Кровь севастопольских защитников недаром пролилась и послужила украшению лиц Аксаковых, Самариных и братии», – иронизировал Тимофей Грановский[147].
Он же в известном письме Константину Кавелину[148] сообщал об отсутствии патриотизма и корыстных дворянах, откупавшихся от выборов в ополчение[149]. Солидарная с ним Вера Аксакова[150] выразилась жестче: «Никто из порядочных людей не хотел идти в московское ополчение»[151].
Модные костюмы для мальчиков: слева – «Ополченец», справа – «Стрелок императорской фамилии»
1855. Коллекция О. А. Хорошиловой
Как бы то ни было, мода в тот период была явно на стороне ура-патриотического большинства. Едва разнеслись вести о формировании ополчения, в магазинах
Там же.
Там же.
Самарин, Юрий Федорович (1819–1876) – русский публицист, философ-славянофил.
Грановский, Тимофей Николаевич (1813–1855) – русский историк-медиевист, заложивший основы научной разработки западноевропейского Средневековья в России. Профессор всеобщей истории Московского университета (1839–1855). Идеолог западничества. Был ближайшим другом Н. П. Огарева и А. И. Герцена.
Кавелин, Константин Дмитриевич (1818–1855) – русский историк, правовед, психолог, социолог и публицист.
Тарле Е. В. Крымская война, T. 1. – М., 2003. – С. 20–21.
Аксакова, Вера Сергеевна (1819–1864) – общественный деятель, мемуаристка. Дочь писателя С. Т. Аксакова.
Дневник Аксаковой, 1855 год: http://az.lib.ru/a/aksakowa_w_s/text_1855_ dnevnik. shtml
