персидские шали, драгоценные ткани, работы из эмали, маленькие чашки для кофе, на которых была изображена бородатая голова шаха. Государь получил чепраки, усеянные бирюзой, и седла с серебряными стременами. Я еще не упомянула четырехрядный жемчуг, который отличался не столько своей безупречностью, сколько длиной. Мама охотно носила его на торжественных приемах, и я его от нее унаследовала»[118].
И даже через десять лет этот шахский жемчуг все еще мерцал на платьях и запястьях великих княжон. К примеру, с воскресными платьями, сшитыми из русского бархата (его производил купец Рогожин), дочери Николая I непременно надевали «нитку жемчуга с кистью, подарок шаха Персидского»[119]. То же делали и столичные щеголихи, о чем поспешил уведомить светский журнал: «Большие нитки бус, доходящие почти до кушака, довольно похожие на знаменитые жемчужные четки покойного персидского шаха»[120].
В конце 1830-х годов в России появилась мода на персидские тюрбаны «с золотыми шнурами, с канвовым донышком, на манер соломки»[121]. Такие, по сообщениям журнала «Галатея», очень полюбились столичным щеголихам. В Москве их тоже бойко покупали, к примеру, в магазине «Maxence».
Прогулочное манто с двойными «персидскими» рукавами
Вторая половина 1850-х годов
Великосветские ферты являлись на костюмированные балы верными персиянами, а свои кабинеты и гостиные они наполнили драгоценными кашмирскими коврами, холодным оружием и чубуками.
«Хозрев-Мирза навез кучу шалей», – сообщала Александра Смирнова-Россет[122]. Такие же цветастые кучи навезли из Персии смышленые русские купцы, ловя подходящий политический момент. В 1820-е годы средний тариф за привоз этих изделий составлял 8–10 рублей серебром с фунта. К 1831 году он вырос на 12 %, что сказалось на цене самих шалей. Дамы покупали их втридорога, но эти искристые, шелковистые, броские материи вполне стоили опустошенных бумажников мужей. В Москве шали, а также иранские и турецкие ткани можно было купить в магазине господина Майкова и в «Английском депо» господина Эйхеля на Лубянской площади (там же предлагали, между прочим, индийские шали Lahor). В 1840-е годы спрос на иранские палантины заметно снизился, так как изменился крой, платья стали закрытыми и не было нужды защищаться от холода, кутаясь в шали.
В 1850-е годы персидские мотивы все еще вспыхивали в моде здесь и там. К примеру, в самом начале десятилетия мантильи стало принято украшать персидскими рукавами, то есть «двойными, из которых одни, внутренние, надеваются на руку, а другие висят свободно, как у черкесов»[123].
После окончания войны в 1828 году Россия подписала с Персией торговый договор, по которому представители двух государств могли безбоязненно и выгодно продавать свои товары, оплачивая только 5 %-ную таможенную пошлину. Кроме того, наши купцы получили право приобретать в Персии дома и земли под склады
Сон юности. Воспоминания великой княгини Ольги Николаевны: http: // dugward.ru/library/olga nick.htm/
Там же.
Библиотека для чтения, 1837, Т. 20. – С. 139.
Галатея, Ч. 4, 1839.
Смирнова, Александра Осиповна (урожд. Россет) (1809–1882) – фрейлина русского императорского двора, знакомая, друг, собеседник А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова. Ей приписывают откровенные, подчас язвительные и не всегда достоверные воспоминания о жизни русского общества первой половины XIX века.
Моды // Библиотека для чтения, 1851, Т. 105, вып. 1. – С. 13.
