великий ток жизни, и Слово, обретая плоть, творило Мир и Время.
За то, за что в иных странах дерзнувшего приблизиться к Богу сжигали на кострах, забивали камнями, скармливали дикому зверью, морили голодом и заживо зарывали в землю, тут, вблизи древнего града Чернигова, в Болдинском лесу, в монастыре Успенья Божьей Матери, в сирой келейке игумена, благословили безвестного юношу на великий жизненный подвиг.
– Твори Слово, сыне, данное тебе во Славу земли Русской самим Господом Богом, – просто сказал игумен.
В год 1121-й на Руси свершилось Великое Событие, никак не отмеченное в истории её, – Русское Слово обрело плоть, и дано было оно от Бога юноше Венцу, в святом крещении Даниилу.
Венец понял, что после всего сказанного игуменом и братьями жизненный путь его навечно свяжется с путём каждого, кто посвящает себя служению Христовой церкви и законам её. Поэтому и попросил с чистой душою благословить на пострижение.
Но то, что произошло тогда, осмысливалось им всю его последующую жизнь. К тому беспрестанно возвращалась душа во всех испытаниях, павших на его долю.
Игумен, при молчаливом согласии всех остальных, молвил:
– Сыне, в каждом монастыре на Руси свой устав. Так повелось исстари. И слава Господу, что святой Антоний дал нам начаток единого для всех мнихов устава – как жить, как питаться, как исполнять требы, как служить Богу в повседневье нашем, всем вместе и каждому отдельно. В этом мы общие, в этом мы божьи. Но не боги горшки обжигают. И в монастырях живут грешные люди. Свят один Бог. С великою радостью примем мы тебя, сыне, в стадо своё. И ждал я, давно ждал, когда попросишься ты на святое пострижение. И диву давались и я, и брат твой Григорий, что не ищешь ты чина монашьего. Глянь на нас, сыне, все мы, окромя Григория, люди старые, Бог дал нам лета, в кои обязан каждый из нас мудро осмыслять Слово. И мы поелику сил своих творим труд, завещанный нам. И то дадено за молитвы наши, за послушание великое и воздержание. Ты же получил своё даром божьим с рождения. Даром получил – Даром и отдай Богу и людям. Приставил тебя Господь к роду Олегову?
Всё он знал, всё ведал. Потому и спросил строго, ожидая ответа:
– Так это?
– Так, отче! Привёл меня Олег Святославич в семью братом чадам своим.
– Любо! Любо ответствуешь, сыне. Род Олегов ниспослан Руси свыше, великие святые выйдут из него. Запомни эти слова мои, сыне. А что сам Олег Святославич значит для Руси, знаешь?
Немало чего знал тогда Венец о судьбе и деяниях князя, но промолчал, желая слушать дальше.
– Правду о нём скажи, как сказал о батюшке его в сём предании, – старец положил ладонь на листы. – Сохранится ли труд наш, о чём душою нынче печёмся? Как знать. Одному Богу известно. Но Слово сохранится! Слово – Бог! – воскликнул, словно бы прорицая будущее. – Слово, Данило, нести тебе в Святую Русь, в Русь княжескую, в земледельную и мастеровую.… В мир иди, сыне, на то и благословляю. Иди в мир…
Не отторгали его братья, не лишали любви своей, но, оставляя в сердце своём,
