ткнул пальцем в строй:
– Кто осмелился?! Я же сказал, не стрелять!
Офицеры притихли, в недоумении переглядываясь. И тут с высоты в снег бухнулся беркут с торчащей в боку стрелой. Прямо под ноги фельдмаршалу. Миних опешил. Полковник Олонецкий поднял тушку:
– Отличный выстрел, Ваше высокоблагородие.
– Кто стрелял? – повторил фельдмаршал, но в голосе его уже не чувствовалась угроза, – Ну, признавайтесь, черти полосатые! За такой выстрел обещаю помиловать!
Из-за спин офицеров протиснулся вперёд молодой парнишка, в овечьем полушубке. Офицеры загудели, не понимая, как он оказался среди них.
– Кто таков? – спросил Миних, удивлённо приглядываясь, и вдруг лицо его вытянулось, – Кадет Лопухин??? Вот так новость! Какого чёрта ты здесь делаешь?!!
У фельдмаршала начали раздуваться щёки от гнева:
– Господа! Вы только посмотрите, какова дисциплина у наших будущих офицеров! Я запретил этому кадету участвовать в походе, а он тут как тут! Пожалуйста! Сбежал из Академии! А что полагается за бегство? А, Лопухин? Отвечай!
– Отчисление, – тихо пробормотал Ванька, пряча глаза.
– Ну, так вот – ты отчислен! Сегодня же! Сию минуту! Вон! Чтоб духу твоего не было! Ни здесь, ни в Академии! Позор!
Полковник Олонецкий вступился за мальчишку:
– Ваше высокоблагородие, осмелюсь заметить, что позором для бойца считается бегство с поля битвы, а не наоборот.
– Вы что же, намерены его защищать?!
Олонецкий пожал плечами:
– Но… каков выстрел! А? Таким учеником Вы можете только гордиться; ведь превзошёл самого учителя.
Миних бросил взгляд на подстреленного беркута:
– Это да…, – нехотя согласился он, – Стреляет он отменно.
– Ваше высокоблагородие, – подал голос Ванька, – Вы же при всех обещали признавшегося в выстреле помиловать. А слово командира нерушимо.
В строю офицеров пронёсся весёлый гомон. Олонецкий не сдержался и рассмеялся басом:
– А он и соображает неплохо!
Следом рассмеялся и сам Миних:
– Ну, стервец! А? Гляди-ка, подловил меня на слове!
– Оставьте его, Ваше высокоблагородие.
Миних погрозил Лопухину пальцем:
– Так и быть, остаёшься. Но до первого предупреждения!
– Ура-а-а! – возликовал Ванька, – Христофор Антонович, я не подведу!
И помчался со всех ног к лагерю сообщить радостную новость Василию.
Очень скоро прусские вельможи Мемеля и близлежащих угодий, терпя невероятные убытки от истребления дичи в их лесах и уничтожения деревьев, пошли к Миниху на поклон, упрашивая встать лагерем подальше от прусской границы, но он остался глух к их стенаниям.
Тогда
