нового кабинет-министра. Приглашены были все высокопоставленные чиновники и иностранные послы.
В ожидании приглашения все толпились перед гостевой залой дворца и, переговариваясь друг с другом, напоминали растревоженный пчелиный улей.
Левенвольд позволил себе сделать выпад в сторону Остермана:
– Андрей Иванович. Помнится, когда я встревоженный пришёл к Вам с известием о возвращении Ягужинского в Петербург, Вы уверили меня, что в этом нет ничего страшного. Ну, и что Вы теперь скажете?
Остерман в ответ даже бровью не повёл:
– Скажу, что наш фаворит дорос до игры в шахматы. Поставить Ягужинского кабинет-министром очень неплохой ход. И это значит…
– Что это значит?
– Это значит, что теперь мой черёд ходить.
– И как Вы намерены поступить?
– Прежде всего, не торопиться, друг мой. Шахматы требуют размышления.
– Идёт, – сообщил Левенвольд, указывая кивком головы на Ягужинского.
Новоявленный кабинет-министр размашистой походкой проследовал вперёд; толпа собравшихся гостей расступилась перед ним. Посыпались отдельные поздравления. Ягужинский, принимая их, отвечал кому-то коротким приветливым кивком, кому-то дружеским рукопожатием.
– Павел Иванович, – окликнул его Остерман, когда граф поравнялся с ними, – Примите и мои поздравления.
Тот заносчиво прищурился:
– Весьма лестно это услышать от Вас, Андрей Иванович, зная, что именно Вам в первую очередь неприятно моё нынешнее назначение. Хоть Вы это так изысканно скрываете!
– Однако, я никогда не скрывал восхищения Вашим прямодушием.
– Это верно. Кажется, вашему последнему восхищению я обязан был должностью посланника к берлинскому двору! – весело расхохотался Ягужинский и протянул вдруг руку Остерману.
Андрей Иванович ответил уважительным рукопожатием.
Ягужинский столкнулся взглядом с Левенвольдом. И, сделав вид, будто неожиданно вспомнил что-то важное, быстро отвернулся и переключился на нового собеседника.
– Что это? – удивлённо спросил канцлер, – Или мне показалось? Наш новый кабинет-министр предпочёл избежать приветствия с Вами, мой друг?
– Увы. Признаться, я и сам не горю желанием получать от него приветствия.
– Вот так раз! Что между вами произошло?
– Так. Небольшой, но прескверный случай, – Рейнгольд поморщился, – Я стал невольным свидетелем их семейной неурядицы.
– Вы ничего мне об этом не говорили.
– Признаться, мне не хотелось бы об этом говорить, – Левенвольд столкнулся с требовательным взглядом Остермана и, покрутив серьгу, нехотя, ретировался, – Ну, да, впрочем, так и быть. Расскажу. Недавно в императорский театр прибыла новая труппа во главе с актёром парижского
