освещение. И мне кажется, что когда я читаю – я совсем не шевелюсь. Только пальцы. Перекладывают страницы. Я подолгу сижу так, над книгой, низко опустив голову.
– Прекрасно. Твоя фигура…
Твоя просто отменная фигура!
Я провожу ладонями по её животу, и, опускаясь рядом с Алисой, веду их по её бёдрам и голеням.
– Подтянутая, но не загрубевшая от тренажёров, не иссушенная диетами. Ты ничего специально не делаешь для того, чтобы быть стройной. Ты умеренна в еде – значит, гастрономические ощущения имеют для тебя второстепенное значение. Ты не стремишься к каким-то ритуалам, не выкладываешь фотки из зала в инстаграмме, чтобы соответствовать большинству ровесников. Только твои ножки… – чуть сжимаю её бёдра, и снова поднимаюсь во весь рост. – Много ходишь? Бегаешь по утрам?
– Велосипед. Я люблю ездить на велосипеде. И я работала курьером. Почти всё время, когда была возможность, перемещалась так.
– Замечательно. Всё, что говорит о тебе твоё тело – чем ты занимаешься, и чего ты не делаешь – это не хорошо, и не плохо, это – ты. Твоё правдивое отражение. Ведь так?
Она кивает.
– Хорошо. А здесь, – я глажу её пальцы на правой руке, нажимаю сильнее у сгиба верхней фаланги на среднем пальце. – Твоя кожа твёрже. Ты много пишешь?
– На лекциях. Да. И я рисую. Карандашом. И всегда плотно зажимаю его между пальцами, иногда до боли. Чтобы чувствовать каждую линию, которую провожу.
Её глаза оживают. Из них уходит затравленность, страх, и даже задумчивость сменяется простотой. Принятием.
– А ещё здесь, – говорит уже сама, высвобождаясь легко из моей руки. Гладит перепонку между большим и указательным пальцами. – Вечером красные пятна, когда возвращаюсь из института. Я когда разговариваю с однокурсниками после учёбы, упираюсь этими местами в лямки рюкзака. Я так меньше нервничаю.
– Ты, кажется, поняла, к чему я веду. Твоё тело – не что-то отдельное. Ты не можешь дать его кому-то взаймы, не испытывая ничего здесь, – прикладываю ладонь к её ключицам. – Ты ведь этим себя оправдывала? Всего лишь тело. А то, что в душе – там это ничего не затронет.
Отрывается от собственного отражения, и смотрит мне в глаза через зеркало. В её взгляде снова нарастает ненависть. Да, Алиса. Я лезу к тебе в душу. Именно так.
– А теперь, – я подхватываю её на руки как невесту и несу. – Продолжим наш разговор уже под другим углом.
Сажаю её на краешек стола. Алиса плотно прижимает ножки друг к другу, но не скрещивает. Вцепилась руками в ребро зеркальной поверхности. Смотрит мне в глаза с таким вызовом и неприятием, словно я собираюсь впервые заставлять её.
Сейчас я предпочёл бы заставить её испытать удовольствие. Раздвинуть эти ножки, застывшие в таком напряжении. Но воинственность, с которой она смотрит на меня, вдохновляет не на обычный секс. Я предпочёл бы скользнуть вниз, и коснуться губами внутренней
