бы говорил, Ота, а то кто-нибудь услышит, – Сэмэкэ испуганно оглянулся по сторонам.
– Боишься доноса, что ли? – усмехнулся Отакчан. – Пускай доносят. Не бойся говорить правду.
– Я не летаю по своей воле. Боюсь, что не выдержу долгие перелеты, сам знаешь, – Сэмэкэ счел нужным повернуть разговор в другое русло.
– А где Катерина?
– К дочерям уехала.
– Кто же говорил давеча о нехватке денег на авиабилет? – оживляясь, спросил Отакчан.
– Катерина выскребла последние сбережения, даже кое у кого в долг взяла и укатила на юг. Не выдержала, тоскует по дочерям.
– Ну и правильно поступила, – Отакчан медленно вынул трубку, долго ее набивал и с наслаждением закурил.
Раньше жена Сэмэкэ курить ему не позволяла. Она и мужа отучила от курева. Отакчан, вспомнив об этом, про себя улыбнулся: «Как можно жить без трубки, без такого желанного табачного дыма? Хорошо, что у меня нет бабы… Лучше я курить буду». Он и с женой друга иногда ругался из-за этого.
– Кури, сколько хочешь, – Сэмэкэ будто уловил потаенные мысли друга.
Отакчан благодарно кивнул головой.
– Была бы Катерина, ругалась бы, – тихо засмеялся Сэмэкэ.
– Да, тут ты прав. Опять бы ссора вышла. Будь я женатым, не поддался бы воле жены, как ты, бедняга слабовольный. Прости, конечно, за прямоту.
– Ничего, не обижаюсь. Знаю, что ты без злого умысла говоришь.
– А где сыновья? – Отакчан будто не слышит только что сказанные слова друга.
– Куда они денутся… С нами…
– Не поехали на учебу?
– Не хотят. Говорят, что проживут и так.
– Неужели твой пример для них так привлекателен? Ты неграмотный, и они отворачиваются от учебы, как некогда ты поступил.
– Прокопий, старший-то, на тебя ссылается.
– Что ты говоришь? Шутишь однако, – Отакчан, довольный, встрепенулся.
– Нет, не шучу.
– А что, интересно, он говорит обо мне? – Отакчан, как ребенок, ждущий что-то невероятно интересное, вытянул тонкую шею и всем корпусом повернулся к Сэмэкэ.
– Говорит, мол, дед Отакчан нигде не учился, институтов не кончал, а рассуждает, как философ.
– Ха-ха!.. – негромко засмеялся старик, глаза его заискрились, спрятались в щелочки.
Он был явно польщен услышанным.
– Может, и могли бы учиться где-нибудь, но не хотят, – между тем продолжил Сэмэкэ.
– А работают где?
– Прокопий раньше без работы не сидел, сам знаешь. А нынче толком нигде не работает.
– А младший-то, небось, трудится? Смышленый был мальчишка.
– Тоже не работает.
– Как же так? Как можно жить, не работая? А на что тогда живете?
– Вот так и живем. На моей пенсии, да на шее у матери.
– Сыновья могли бы подсобить, поддержать на старости лет.
– Могли
