срубленные молодые березки, обозначив круг, – сделали чэчир. Старухи навесили на них салама. Привели предназначенного в жертву годовалого быка, которого откармливали наособицу, и заклали его, чтоб сразу освежевать. Ритуалом управлял шаман Сортол. Он всегда вел себя так, будто земная жизнь давно ему не мила. Если Тэп-Тэнгри смотрит людям прямо в глаза огненным взором, как бы устрашая их и подавляя их волю, если Тэп-Тэнгри говорит много и метко и слова его жалят и обжигают, то Сортол немногословен и робок в будние дни. Но в особые дни, подобные сегодняшнему, каждое его слово вдруг приобретает силу и мощь, палящим зноем проникает в каждую пору кожи, достает до костей, до сердца. И они никогда не камлают вкупе. Камлает один, а другой всегда находит повод отлучиться.
С утра ветерок тянул с запада, и дым клонило в сторону матушки. Ожулун повернулась к озеру – благодать!
Все распоряжения шамана Сортола, отданные тихим голосом, старики тут же приводили в исполнение. Сортол, опустившись перед огнем на колено, произносил скороговоркой слова благословения, просил милости, умолял о покровительстве. Потом, по-орлиному вскликнув, бросил терэх– деревянную ложку– высоко вверх. Терэх упал на землю и лег вогнутой стороной к небу. О радость! Народ вздохнул облегченно, как единый организм, разом наполнились воздухом надежды тысячи легких:
– Хорошо… Добрый знак…
Шаман Сортол повернулся к Ожулун.
– Мать наша общая, Хотун-хан! Дух озера, благосклонный к нам, ждет твоего слова!
С двух сторон подошли к ней десятилетние мальчик и девочка и поднесли ритуальные чаши с растопленным маслом и жиром, с кумысом и архи. Ожулун опустилась перед огнем на колени.
– Великая моя Матушка, вскормившая, защитившая не одну поросль людей! Вот прибыла к тебе, ища тепла и защиты, собрав всю свою молодь. Не стало для нас в необъятной степи крохотного лоскутка земли, который не угрожал бы небытием! Много стало вражды в степи, много зависти и злобы. Приходит нам край, спаси нас и помоги нам щедротами своими, покровительством своим. Прошу, не смотри на нас, как на чужаков, спрячь в теплой своей подмышке, Матушка, спаси от черной злобы! Дух матери, духи земли, Боги мои Всевышние, примите мое угощение, припасенное для вас, услышьте мои мольбы!..
Ярко и радостно воссиял огонь, принимая дары гонимого народа.
За десять прожитых в покое дней однажды поднялся шторм, и озеро показало новичкам свой норов. С благоговейным ужасом смотрели люди, как накатывают на берег валы высотою в два человеческих роста. И даже после того, как ветер обессилел, волны озера еще таили в себе ярость и угрозу. Но, к общей радости, после шторма благополучно вернулись те, кто уходил на остров.
Угэдэй, которого не так-то легко было разговорить, с большим азартом рассказывал бабушке про богатую охоту: он один на один встретился на берегу с рыбаком-медведем, и хотел уже выстрелить, и целился в хозяина острова, но, к счастью, удержался, а медведь дал деру. Остров был больше, чем казалось издалека. Он заключал в себе несколько малых, но рыбных озер. Были на нем горы, леса
