после слов дочери женщина обратила внимание на мальчика, стоящего рядом, и внимательно взглянула на него.
В это время из ворот вышел сам воевода, окруженный дружинниками.
– Всеслава, – раздался зычный густой голос, – уведи дочь, да приведи её в порядок.
– Батюшка, этот мальчик спас меня от печенегов, – успела сказать Дарёна, увлекаемая матерью за ворота крепости.
Малушка хмуро смотрел на воеводу и его свиту. Сердце его билось словно заяц в силках.
– Ну, здравствуй, – произнес воевода, сделав шаг навстречу Малушке.
Тот собрал в душе всю свою храбрость и взглянул в глаза воеводе:
– Здравствуй, воевода. Что ж люди твои за дочкой плохо следят? Я нашел её аж у Синей елани.
Воевода хмыкнул в седые усы и улыбнулся:
– Смел, однако. А правду Дарёна сказала про печенегов?
– Правду, – Малушка смотрел в глаза воеводе и думал об отце – такой же взгляд был у него, когда он Малушку похвалить хотел.
– И как тебе удалось? – недоверчиво проговорил воевода, хотя мальчик ему явно нравился.
– Я услышал топот их коней, – Малушка был серьёзен, – и мы вместе с дочерью твоей влезли на ель густую, там, в ветках и сидели; под той же елью и шалаш я сделал, чтобы ночь скоротать.
– А как дорогу до крепости нашел? – продолжал допрос воевода.
Малушка посмурнел:
– В прошлом лете я с отцом на ярманке был, мёд мы с ним торговали. Вот дорогу я и запомнил.
– Стало быть, отец твой бортник? – последовал вопрос воеводы.
Малушка отвел в сторону глаза, которые полнились слезами:
– Бортничал, охотничал, рыбалил… на семью да на продажу.
– А почему ты сейчас один? Где отец? – не унимался воевода.
Малушка молчал, горло сдавил комок, и он с трудом выговорил:
– Померли они все в зиму. Как снег упал братейка с сестрой померли. В самый мороз матушка упокоилась. А ближе к весне и батюшку лихоманка свела.
Воевода вздохнул сочувственно и крикнул в сторону ворот:
– Эй, Баламошка, подь ко мне.
Из крепости выбежал небольшого роста мужичок, обутый в неряшливо сплетённые лапти – одна онуча расплелась и тянулась за ним змейкой. Худые голые руки смешно выглядывали из одетого мехом наружу кожуха с оторванными рукавами. Голову венчала островерхая шапка.
– Звал, батюшка воевода? – почтительно склонившись, спросил Баламошка.
– Поручаю тебе сего отрока, – указал на Малушку воевода. – Своди его в баню, накорми, одень, как подобает, да ко мне в светлицу для разговора приведи.
Воевода еще раз окинул взглядом стоящего пред ним Малушку, повернулся и вошел в крепость.
Баламошка улыбнулся:
– Айда, милёна моя, в крепость. Банька у воеводы знатная. Попаришься с дороги.
