в блондинок вовсе не для того, чтобы не быть похожими на евреек, и уж тем более не для того, чтобы стать арийками.
– А для чего? – не менее загадочно поинтересовалась Рут.
– Как для чего?! – возмутилась Лотта. – Хорошенький вопросик: для чего?! Спроси об этом свою разлюбимую Магду! Для чего она перекрасилась? Если и так… арийка!
В салон красоты они таки поехали на трамвае. Звезды были приколоты за лацканами жакетов, чтобы в любой момент можно было без проблем переместить их на грудь. А чтобы контролеры не застали их врасплох, сразу же прошли в середину вагона.
Сесть вместе не получилось. Рут оказалась рядом с высоким парнем рабочего вида, а Лотта – с немолодой, бедно, но опрятно одетой женщиной, как-то весьма подозрительно поглядывающей по сторонам. Парень же, наоборот, всю дорогу смотрел в окно, как будто видел город впервые.
В феврале сорок третьего Берлин еще не утратил своего апломба «столицы мира». За все бомбардировки погибла всего тысяча человек. Для четырехмиллионного мегаполиса это было так же незаметно, как и отдельные разрушения. Полностью разрушенные здания еще не резали взгляд, как в городах на западе Германии.
Правда, после поражения под Сталинградом Берлин как-то сразу поблек и осунулся, словно человек, только что узнавший о тяжелой болезни. Вот в августе прошлого года – а кажется, не прошло и дня! – когда германские армии с блеском сорвали в общем-то авантюрную попытку англичан под Дьепом высадиться на континенте, когда армия Листа стремительно продвигалась к Кавказу и казалось, что немцы вот-вот соединятся с японцами, а окончательная победа уже буквально за первым углом, Берлин пережил свой самый волнующий, но, увы, последний ренессанс.
Зажиточные берлинки, как в старые добрые времена кайзера, снова могли купить в хороших магазинах русскую икру, скандинавскую водку, карибскую кабанину, датское сливочное масло, греческие маслины, югославские и голландские консервы. А норвежские шпроты, арденская ветчина, паштеты из гусиной печенки продавались повсюду.
Хозяин столицы доктор Геббельс постарался, чтобы бакалейные лавки ждали берлинцев через каждые сто метров и в шикарных ресторанах солдат, отпущенных в увольнительные, их приятели могли угостить настоящим французским шампанским. Все пили за победу под Дьепом, за провал открытия второго фронта и, конечно, за себя любимых.
С Украины вереницей шли доверху груженные продуктами составы. По личному указанию гауляйтера Берлина партийные чиновники бесплатно раздавали зерно на берлинском вокзале. Сбылась мечта простых людей – возвратиться из магазинов с полными сумками говядины по 4 марки за кило и батонами белого хлеба по марке.
– Партия столько раз сообщала гражданам плохие известия, – по радио доверительно обращался к берлинцам Геббельс, – столь многого требовала от них, что будет только справедливо, если на сей раз она сделает для них что-то приятное.
Детям – пикники в лесах вокруг
