не стал дожидаться моего вопроса Диамандо, – над нами ресторан Седьмой Провинности. В нем казнят нарушивших закон. Если ты не в курсе – у нас есть семь провинностей, первые четыре – воровство, причинение увечий и так далее, последние три – убийство. Седьмая Провинность – убийство и осквернение детей – за нее не казнят через повешенье, как в предыдущем случае. За Седьмую Провинность преступника готовят и подают на стол в качестве мясного блюда, дабы показать, что он потерял свой статус человека, стал ниже раба, сравнялся со скотом. А раз он скот, значит, никому не зазорно съесть его мясо, так же как едят мясо свиньи или курицы.
– А если не есть это мясо?
– Никто не отказывается. Ведь отказаться – значит признать детоубийцу человеком. Такое неприемлемо….
Анксин показался мне удивительно красивым городом. Здесь все отличалось от моей свалки. Особенно привлекали машины, которые в Мусорной Сопке считались роскошью и редкостью. Здесь же, в городе, почти никто не пользовался мопедами. Жители Анксина предпочитали авто, преимущественно дорогие и статусные. Чаще всего попадались представительные широкозадые «Антибрисы» и дамские двухместные «Ливретты».
Уже совсем стемнело, и мы, изрядно послонявшись по кишащим народом улицам, подошли к огромному зданию круглой формы, из которого глухо и мощно доносились музыка. Вход, черный зев рыбы-исполина, жадно проглатывал разодетых посетителей. «Цирбалла» – гласили сияющие буквы.
– Это самое опасное место Анксина, и самое прибыльное – предупредил меня брат.
– Зайдем внутрь? – наивно поинтересовался я, рассматривая длинную вереницу ждущих в очереди посетителей.
– Нет. С тобой нас не пустят. И капюшон не спасет. Охранники досматривают всех очень тщательно. К тому же нам этот рассадник попугаев ни к чему. Идем! – кивнул он мне и отправился на задворки «Цирбаллы», намереваясь все же попасть внутрь, но воспользоваться при этом задним входом.
Вход этот представлял собой серую металлическую дверь, скрытую за рядом мусорных баков, выстроившихся вдоль стены.
– Эй, Зонин, открывай! – Диамандо врезал ногой по двери, – я пришел!
За дверью заворочались, грохнула щеколда, повернулся ключ, и в образовавшуюся щель протиснулась лысая ушастая голова. Огляделась и, увидав нас, шмыгнула обратно, но Диамандо, с быстротой кошки, рванулся следом и протиснул плечо между дверным косяком и полотном.
– Даже не думай, Зонин, ты же знаешь, я войду, если будет нужно! Кретин!
– Хозяин не велел тебя пускать, не велел! – завизжало изнутри. – Ай, ухо, ухо не трожь!
Диамандо потянул, было, визжащего человека наружу, но тут же бросил, выругавшись:
– Кусаешься, сволочь!
Дверь попытались закрыть, но брат предусмотрительно заблокировал ее ногой:
– Я доберусь до тебя, и хозяин твой тебя не спасет! Отвечай, какого черта ты не хочешь меня пускать? Или зови сюда Зэва!
– Зэв говорит, что
