Перед мысленным взором мгновенно предстала заметка в завтрашней газете: «Парень со свалки наблевал в ресторане Седьмой Провинности – стыд и позор!»…
От невеселых мыслей меня отвлек звон поставленной на стол тарелки. Я в страхе опустил туда глаза и громко сглотнул. На белом фарфоре лежало несколько кусочков светлого волокнистого мяса. Я взял вилку и наколол один. Поднести человечину ко рту так и не решился. Взглянул на Банни. Она смотрела на меня внимательно, чуть подергивая краешками губ.
– Я не буду это есть, – сказал я наконец громким шепотом.
– Ешь – это курица, – просияв, заулыбалась Банни. – Честно! Я наврала тебе, хотела посмотреть, как отреагируешь.
– Ты – врушка, – отчитал я ее с облегчением, – и про Йорка Хайко тоже наврала? И про возраст?
– Нет, только про мясо, – лицо Банни сделалось испуганны: было видно, что она искренне сожалеет о глупой шутке, окончательно подорвавшей мою веру в ее слова, – честно.
– Ладно, сделаю вид, что поверил тебе, – произнес я снисходительно, – только объясни мне одну вещь – почему тебя везде пускают – в «Цирбаллу», сюда?
Банни перегнулась через стол и зашептала мне на ухо:
– Потому что швейцары, администраторы и охранники – мои должники. Ведь я всегда знаю – выиграю бой, или нет. Сообщаю им, а они делают верные ставки. Это ценная информация.
– Как ты можешь знать о победе заранее?
– Просто. Я всегда выигрываю. Но если побеждать постоянно – ставки на меня упадут. Поэтому Бо заставляет поддаваться противнику, на которого ставит сам – это выгодно. Не веришь?
– Из всех твоих россказней эта – самая правдивая, – смирился я.
– Ну, наконец-то я заслужила твое доверие, – обрадовалась Банни.
Мы еще долго сидели в ресторане Седьмой Провинности и разговаривали. Я расспрашивал Банни о городе и о ней самой. Когда речь заходила о боях или о Хайко, она напускала на себя таинственную важность и, перегибаясь через стол, начинала шептать мне на ухо всякую лабуду про собственную суперсилу и приятельские отношения с Древним Человеком. Я почти не слушал, ведь мне было гораздо приятнее ощущать ее теплое дыхание на своей щеке…
Мы вышли из ресторана под вечер, когда солнце уже почти исчезло за крышами Анксина. У входа, блистая в лучах заката, стоял чей-то «Темпо». Мощный, пепельно-серый, с красными спортивными полосами на бортах, он словно явился из моих мальчишечьих грез. Машина-мечта. Я замер, восхищенный дорогим антигравом, представляя, как сяду за его руль и покачу по Анксину. Эх, в моей родной Мусорной Сопке такие авто встречались только на картинках…
– Эй, Дони, мне пора, – отвлекла меня от сладостных грез Банни и с грустью протянула руку.
Я неловко пожал ее, сожалея, что наше прощание получается не слишком романтичным.
– Завтра увидимся? – собравшись духом, намекнул на новую встречу.
– Конечно, – невозмутимо кивнула Банни, – приходи завтра к Разбитому Мосту, –
