должно быть частичку из них купец-то в карты проиграл.
– Все может быть. Что ж мы теперь будем делать?
– Уснём немножко, а на рассвете уйдём.
– Куда же, атаман? Уж не уехать ли нам отсюда? – устремив глаза на Чуркина, сказал Осип.
– Что, или струсил?
– Ты знаешь, я не из таких, чего мне трусить? Я так тебе говорю.
– Уехать недолго, Калистратыча так оставлять нельзя, надо же с ним покончить, а то он нас всё-таки в покое не оставит, везде разыщет, не такой он человек, обиды не простит.
– Знамо так. Но куда же нам деваться?
– Эх, Осип, на всё ты молодец, а на счет смекалки всё-таки прихрамываешь! До света пропутаемся мы с тобой по улицам, а потом зайдём в знакомый нам кабачок, хозяин его нас уже знает, начнём опять насчёт квартирки с ним говорить; тары, да бары с ним разведём, а там, глядишь, и смеркнется. Так ли я говорю?
– Верно! Молодец ты, атаман.
– Спасибо и на этом, ложись-ка, брат, да усни маленько.
– Лягу, а на счёт сна ты не беспокойся: я до него не больно охоч; две ночи могу и без него обойтись…. А всё-таки тревожно.
– Что же тебя беспокоит?
– Ну, если вернётся сосед, тогда что?
– Ничего: он в комнату, а мы из дверей, пусть его тогда тревогу поднимает, а нас и след простыл.
– Так-то так, а все опасно, – укладываясь на свою кровать, пробурчал каторжник.
– Ты бы снял с себя полушубок-то?
– Нет, атаман, я и в нем полежу.
– Как хочешь, мне всё равно, – сказал Чуркин, снимая с себя тулуп.
Затем стихло. Разбойник уснул крепким сном, а Осип лежал, не смыкая глаз: сон бежал от него, разные думы не давали ему покоя.
На небосклоне показалась зорька, каторжник поднялся со своего лежбища и подошёл к окну, поглядел на улицу и стал будить своего атамана.
– Василий Васильевич, вставай, рассветает, – проговорил он.
Чуркин открыл глаза, повернул голову к окнам, чтобы поглядеть, виден в них свет, или нет.
– Верно говорю, что светает.
– Вижу, сейчас встану, – сказал он; поднялся с постели, накинул на себя тулуп и вышел вместе с каторжником из номера, оставив на столе горевшую свечу.
– Не погасить ли огонь? – спросил у него подручный.
– Пусть горит, – запирая на ключ дверь своего номера, ответил разбойник и зашагал по коридору.
Спустившись вниз, они нашли парадный подъезд запертым, разбудили тут же спавшего швейцара и попросили его отпереть двери.
– Раненько же вы уходите, – протирая глаза, сказал тот.
– Так нужно, – ответили они ему и вышли на улицу.
– Василий Васильевич, парики-то не снять ли нам? – сказал Осип.
– Да, можно, теперь они пока не требуются, – снимая с головы накладку, ответил разбойник и передал парик своему спутнику.
– Счастливо обделали мы соседа-то!
– Да,
