и о ее странном поведении, завершив свой рассказ вопросом:
– Так, по-вашему, это неправильно?
– Неправильно! – подтвердил викарий с еще более напыщенным видом. – Я бы даже сказал, преступно. Преступно! Это значит не просто дурачить мальчика – это значит отвергать дары провидения и учить ребенка попирать их ногами.
И тут он принялся пространно объяснять, в чем состоит греховность и кощунственность подобного поведения. Матушка слушала его с глубочайшим благоговением, а миссис Уилсон даже сподобилась дать короткую передышку своему языку и внимала молча, с упоением потягивая разбавленный джин. Мистер Лоренс, опершись локтями на стол, рассеянно поигрывал рюмкой с остатками вина и тихо улыбался своим тайным мыслям.
– Но не кажется ли вам, мистер Миллуорд, – вступил он, когда наконец его преподобие прервал свои разглагольствования, – что если у ребенка имеется естественная предрасположенность к невоздержанности, унаследованная, например, от родителей или более далеких предков, то целесообразно принять определенные меры предосторожности? (Кстати, по общему убеждению, отец мистера Лоренса сократил отпущенный ему срок злоупотреблением крепкими напитками.)
– Определенные меры предосторожности – да, пожалуй. Но воздержанность, сударь, – это одно, а полное воздержание – совсем другое.
– Но я слышал, что некоторые люди просто не в силах соблюдать воздержанность, то есть умеренность; и если полное воздержание – зло, в чем кое-кто сомневается, то никто не будет отрицать, что чрезмерность – гораздо большее зло. Многие родители запрещают детям даже пробовать напитки, вызывающие опьянение, однако родительская власть недолговечна, а детям по природе свойственно испытывать тягу к запретным вещам, и у ребенка рано или поздно возникнет острое желание попробовать то, что так хвалят и любят другие, но строго запрещают ему. Такое любопытство непременно будет удовлетворено при первом удобном случае, а единожды нарушенный запрет может повлечь за собой весьма серьезные последствия. Я не претендую на то, чтобы судить о подобных вещах, но, мне кажется, замысел миссис Грэхем, как вы его описали, миссис Маркхем, при всей его необычности, не лишен здравого смысла: ребенок раз и навсегда избавлен от соблазна, у него нет ни тайного любопытства, ни сильного желания – он изведал вкус соблазнительных напитков и проникся к ним отвращением, не пострадав от их пагубного воздействия.
– И это вы считаете правильным, сударь? Разве я не доказал вам, насколько это ошибочно, насколько это противоречит Писанию и здравому смыслу – внушать ребенку презрение и отвращение к божественным дарам, вместо того чтобы научить его ими пользоваться?
– Возможно, сударь, вы и лауданум[27] считаете даром провидения, – с улыбкой ответил мистер Лоренс, – но вы ведь согласитесь, что большинству из нас лучше воздержаться от его употребления, даже умеренного. Однако мне бы не хотелось, – заключил он, – чтобы вы слишком серьезно отнеслись к этой аналогии, в подтверждение
Лауданум – настойка опия, широко использовавшаяся в то время в медицинских целях и продававшаяся открыто.
