прокручивал в голове возможные предлоги на завтра. В конце концов разлука стала невыносимой (ты еще увидишь, как далеко я зашел в своих чувствах), и вот, достав из книжного шкафа старинный том, который, по моим представлениям, мог ее заинтересовать (хотя из-за неприглядного вида и некоторой потрепанности я пока не осмеливался предложить его ей для прочтения), я поспешил в Уайлдфелл-Холл, не зная, правда, как она меня примет и хватит ли у меня духу явиться к ней по такому незначительному поводу. Хорошо бы встретить ее в поле или в саду – тогда особой сложности не возникнет. Необходимость в соответствии с этикетом постучаться в дверь с перспективой быть встреченным Рейчел, которая затем церемонно доложит обо мне отнюдь не радостно удивленной госпоже, – вот что особенно беспокоило.
Надежда моя все-таки не оправдалась. Миссис Грэхем в саду не было, зато я увидел там Артура, игравшего со щенком, и окликнул его из-за калитки. Он хотел было меня впустить, но я сказал, что без позволения его маменьки зайти не могу.
– Пойду ее спрошу, – сказал мальчик.
– Нет-нет, Артур, не надо. Но если она не занята, попроси ее выйти на минутку – передай, что я хочу с ней поговорить.
Он побежал выполнять мою просьбу и вскоре вернулся с матушкой. Как она была хороша – с развевающимися на легком ветру темными локонами, с чуть тронутыми румянцем щеками и игравшей на губах лучистой улыбкой! Милый Артур! Чего бы я ни сделал для тебя за эту и все прочие счастливые встречи! Благодаря ему я был тотчас же избавлен и от всех церемоний, и от страха, и от скованности. В любовных отношениях нет лучшего посредника, чем веселый, простодушный ребенок, всегда готовый скрепить разделенные сердца неразрывными узами, перекинуть мост через враждебную пропасть условностей, растопить лед холодной сдержанности и сокрушить преграды наводящих ужас церемонности и спеси.
– Так что, мистер Маркхем? – промолвила молодая мать, одарив меня приятной улыбкой.
– Я хочу, чтобы вы взглянули на эту книгу и, если пожелаете, взяли прочесть ее на досуге. Я не прошу прощения за то, что вызвал вас из дома в столь восхитительный вечер, пусть и по не весьма значительному поводу.
– Скажи, чтобы он зашел, маменька! – попросил Артур.
– Не угодно ли зайти? – осведомилась леди.
– О да! С удовольствием посмотрел бы, что изменилось у вас в саду.
– И как приживаются саженцы вашей сестры благодаря моим заботам о них, – добавила она, открывая калитку.
Прогуливаясь по саду, мы говорили о цветах, деревьях, о книге… а потом и о других вещах. Вечер был теплый и ласковый – под стать моей собеседнице. Постепенно я преисполнился душевного тепла и нежности, каких, кажется, не знавал никогда раньше, но продолжал избегать земных материй, и она не пыталась меня отвергнуть. Это продолжалось до тех пор, пока мы не поравнялись с кустом мускусной розы, который я подарил ей несколько недель назад от имени моей сестры. В этот миг она сорвала красивый полураспустившийся бутон и велела передать его Розе.
