каждый день отдавали ему свои деньги?
– Есть еще один – Джордж Уайкофф – еще более значительный, чем Миллер. О нем тоже говорили здесь?
Буфетчик заколебался:
– Кто я такой, чтобы влезать в это?
– Ты гражданин. Это вопрос долга.
– Ошибаетесь. Я никто и ничто. Меньше, чем ничто. – Буфетчик вскинул руку, обрывая возражение Мюррея. – Поймите, для меня это не особенно важно, потому что, если Бог добр, мои дети будут немного другими, чем я, а внуки совсем не такими, как я. Думаю, это хорошая мысль. Приходите еще как-нибудь, поговорите с моими внуками по-английски, может, они поймут эти слова о гражданском долге. Это нужно говорить по-английски. Ваши люди не верят, что это может иметь смысл на другом языке.
Мюррей покачал головой:
– Тебе не за что на меня сердиться.
– Я ни на кого не сержусь. Докажу это, угостив вас еще кофе. Ваш уже остыл. Платить за него не нужно, мне приятно это сделать.
– Ты добр. – Мюррей подождал, чтобы буфетчик поставил перед ним темный, горький напиток, и начал медленно пить. Потом достал из бумажника визитную карточку и протянул ему. – Теперь я попрошу о небольшом одолжении.
– То есть?
– Дай каждому, интересующемуся делом этого полицейского, мой адрес. А это, – он положил купюру в пять долларов на стойку там, где Харлинген мог ее видеть, – для детей, о которых ты говорил. Думаю, у них хорошие отец и дедушка.
Он вышел первым, застывшая улыбка – он знал – провожала его до самой двери.
На улице Флойд сказал с завистью:
– Жаль, я не говорю так бегло по-испански. Из-за этих обезьян, заполняющих город, года через два всем придется говорить на их языке. – В его глазах засветился профессиональный интерес. – Он что-то говорил об игре в лото, так ведь? Bolita – что это значило?
– Ничего, – ответил Мюррей. – Он сказал, что не связывается с азартными играми. Думаю, не лгал.
– Ну и что вам удалось выпытать? – спросил Харлинген.
– Я не пытался что-то выпытать у него, – раздраженно ответил Мюррей. – Знаете, я хочу встретиться с Уайкоффом. У меня есть вопросы об операциях Миллера, о даче взяток и прочем, на которые Уайкофф может ответить не задумываясь. И это произойдет только в том случае, если он приедет ко мне. Вот чего я хотел от нашего друга в буфете – чтобы он распустил слух, вызвал какой-то интерес. Там посмотрим.
– Не знаю, – сказал Харлинген. – Уайкофф сотрудничает с районной прокуратурой с того дня, как его арестовали. С какой стати ему интересоваться проблемами Ландина?
– Человеку вроде Уайкоффа нужно знать, какие карты на руках у всех. Правда, я не говорю, что это сработает. Мы просто попытаем судьбу. А пока что, – он обратился к Флойду, – давай вернемся к тому аресту. Вы с Ландином поели, что потом? Пошли дальше в деловую часть города?
Флойд медленно провел ладонью по лицу, сосредоточенно наморщив лоб.
– Нет, – в конце концов сказал он. – Не совсем.
– Как
