style="font-size:15px;"> – Это совсем другое, – запротестовала Меган.
Неожиданно в комнате вспыхнул свет, оба они повернулись и, щурясь, уставились на человека в дверном проеме. Это был Харлинген.
– Вот вы где, – сказал он и потом застонал: – Господи, Меган, комната в ужасном беспорядке! Как ты можешь показывать кому-то свою комнату в таком виде?
Она свирепо сверкнула на него глазами.
– Это не беспорядок. Во всяком случае, доктор Ленгстейн сказал, что быть неаккуратной в моем возрасте вполне нормально. Ты сам это слышал.
– Хотел бы я, чтобы он пожил в этой комнате, – сказал Харлинген. – Теперь сотри с лица всю косметику и ложись спать.
Возле двери Мюррей обернулся.
– Доброй ночи, Меган, – сказал он и увидел, как накрашенные губы задрожали, сутулые плечи ссутулились еще больше, а потом Меган резко повернулась к нему спиной.
– Вот вам дети, – угрюмо сказал Харлинген, закрывая дверь. – Ей четырнадцать лет, ведет себя как четырехлетняя, и ждет, чтобы с ней обращались, как с сорокалетней.
Он повел Мюррея в маленький, скудно обставленный кабинет и плюхнулся в кресло перед загроможденным письменным столом.
– Нет, ничего интересного здесь не найдете, – сказал он, когда Мюррей, присев на корточки, стал разглядывать содержимое книжных полок на стене. – Тут главным образом книги по юриспруденции – я забрал их из той конторы, а маленькие книжки – это стихи моей жены. Книжки изданы, само собой, за счет автора. Поэзия ее, надо сказать, оставляет желать лучшего, но она находит сочинение стихов замечательным способом самовыражения.
– Знаю, – сказал Мюррей. – Она говорила мне об этом.
– Да? В таком случае у вас, очевидно, была возможность понять, что она за личность. Muy simpatica[8]. И очень общительная. Очень энергичная. Собственно говоря, она главная сила, заставляющая меня идти своим путем.
– То есть быть адвокатом по уголовным делам?
– Совершенно верно. И мне сразу же повезло найти такого клиента, как Ландин. Знаете, когда открываешь такую контору, можно долгое время безуспешно искать клиентов, но я только начал, и у меня сразу же появилось дело. – Харлинген взял карандаш и стал нервозно постукивать его концом по столу. – Беда в том, – печально сказал он, – что это дело само вызывает чертовское множество проблем – нужно проводить много расследований, требуется много беготни. А когда у тебя нет никакого штата, с этим не справиться. И тут за дело принимаетесь вы.
– Минутку, – сказал Мюррей. – Я пока что не принялся.
Лицо Харлингена приобрело удивленное выражение.
– Но я думал…
– Знаю. Но, с моей точки зрения – с точки зрения агентства «Конми – Керк», – в делах подобного рода мне кое-что не нравится.
– Послушайте. Прежде всего, это обычное, простое обвинение в лжесвидетельстве. Если я произвел впечатление…
– Насколько
Очень любезная (
