там, где видел худенького подвижника Один Бог, и Его Пречистая Матерь, и небожители.
Арсений, прочитав, что монахи не едят мяса, не попробовал его уже ни разу. Пищу он не солил по двум причинам: он полагал, что там, где ему предстоит подвизаться, соли не найдешь и надо привыкать заранее. И еще потому, что решил отказывать себе даже в лишнем, как он считал, утолении жажды. Пить-то хочется мальчишке в десять лет, но плоть – учили его подвижники – надо покорять духу. А для этого укреплять волю.
– Дитя мое, – спрашивала его одна благочестивая жительница Кониц, смотря чуть ли не со слезами на его тоненькую шею и сухие ручки, прямо как у голодающих африканских детей на фотографиях в газетах, – ты сегодня что-нибудь кушал?
– Нет. Как я могу есть, когда моя мать все варит в одной кастрюле: и мясное, и постное! Кастрюля впитывает в себя мясо, и я не могу есть даже постную пищу из нее.
– Дитя мое, но твоя мать такая чистюля, она хорошо моет посуду водой с золой…
– Нет, – отвечал Арсений.
И хотя он часто чувствовал себя без сил; и даже, случалось, падал от головокружения на пути из школы домой и отползал с дороги в сторону, боясь, что расскажут родителям, – внимательный доктор нашел бы у него признаки малокровия, – но сам преподобный, вспоминая с улыбкой ту нежную пору, говорил, что куска лепешки и полстакана воды ему хватало вполне: «я просто летал от радости». Благодаря этой легкости и радости он карабкался на деревья, взбирался на обрывистые скалы и там читал свои дорогие жития и молился. А однажды, вдохновляясь примером столпников, поднялся на вершину крутой скалы над ущельем, по дну которого глубоко внизу протекала река Аос, и провел в молитве весь день, не позволив себе присесть и вовсе без пищи. В сумерках он спускался уже на ощупь, рискуя сорваться в пропасть, но окрыленный радостью! Ведь ему удалось хоть немного побыть столпником. А со страхами он боролся не только на скалах или в лесу, но, например, и на кладбище, залезая с вечера в пустую могилу и молясь в ней до полуночи.
Конечно же, такой распорядок дня не оставлял юному аскету ни времени, ни сил для развлечений и обычных мальчишеских игр. Через несколько десятков лет дети тех, с кем он не играл на улице, потянутся к нему людским караваном на Святую Гору Афон с вопросами: как не проиграть жизнь, как спасти себя и детей в бегущем с ускорением человечестве?
Перед полуднем. Горячая юность
Арсений хорошо окончил начальную школу. В Греции обучение в ней и раньше, и сегодня составляет шесть лет. В 1930-е годы многие дети из бедных семей по завершении шестилетнего курса вынужденно отрывались от школьной скамьи и уходили работать. Трудолюбивые Эзнепидисы не бедствовали и могли позволить Арсению продолжить учебу. Для этого требовалось перебраться в Днину, потому что Коница, городок невеликий, своей гимназии не имела. Родные упрашивали сына, быстрого умом и прилежного, учиться дальше, думая, что он по своей обычной
