как единственном субъекте этого объединения, единственном субъекте своего суверенитета, чем настаивать на том, что у Российской Федерации 89 субъектов Российской Федерации? Не получается ли абсурд – Российская Федерация есть объединение субъектов Российской Федерации?
«Субъект субъектен лишь как субъект самого себя»
* * *
Во многих нынешних сложностях, не только в республиках и других национальных образованиях, но и в других краях и областях, на словах и на деле плодятся инициативы по изменению уголовных законов (федеральных!) под видом учета местных особенностей, а то и по принятию «своих» – «тоже уголовных» тоже «законов».
Бывает и так, что под видом усиления борьбы с неуголовными правонарушениями местные законодательные собрания устанавливают за них санкции, равнозначные наказанию (большие штрафы, запрещения заниматься определенными видами деятельности, конфискации).
По логике позиции, нами развиваемой, высказываемся против сепаратизма, партикуляризма и местничества в вопросах уголовного права вообще, уголовной ответственности в частности и в особенности.
Но все большие юридические вопросы не юридически или логически ставятся и решаются, а исторически.
И в прошлом не было, и сейчас нет простой линейной зависимости: в федеративном государстве уголовное законодательство многоуровневое, а в унитарном – унитарное.
Единое уголовное законодательство, монополию на которое имеет только центр, давно оправдывает себя не только во многих федеративных государствах, но и в Швейцарской Конфедерации.
Сегодняшнее хаотическое «развитие» правовых взаимоотношений Центра с субъектами Федерации ставит под вопрос перспективы судебной реформы, включая создание подлинно независимого суда (именно в этом вопросе наиболее остро сталкиваются желающие иметь свое, управляемое «правосудие») и становление уголовного законодательства как системы.
Советский опыт, основанный на «принципе компетенц-компетенции» Центра (то есть на его праве самостоятельно определять круг своих правомочий), поучителен и в положительных, и в отрицательных своих итогах.
Советское уголовное законодательство в идеальной схеме было двухуровневым: общесоюзные Основы и республиканские кодексы.
Но Союз брал на себя практически всю нормотворческую работу, ссылаясь на свое право принимать, кроме Основ и монографических уголовных законов (например, об ответственности за государственные и воинские преступления), еще «и другие уголовные законы», что делало законодательные возможности Союза неограниченными и, главное, вообще неопределенными.
Реально же республики законодательствовали в лучшем случае по остаточному принципу – формально суверенно принимали лишь частные, непринципиальные акты, но даже и они не то
