от него иначе, кроме как по закону высшего, то есть конституционного уровня. И это соображение также работает на основную мысль нашей позиции:
Вся сфера уголовно-правового воздействия затрагивает конституционный статус личности, но это юридически возможно лишь в силу прямых указаний самой Конституции и лишь в пределах конституционного поля.
* * *
В юридической теории лишь сравнительно недавно проблемы ответственности стали предметом исследования.
Ответственность традиционно понималась большинством авторов не как самостоятельная категория, не как фундаментальное юридическое установление, а скорее как привычный рабочий термин, удобный для общего обозначения многообразных частностей, связанных с санкцией, реализацией санкции, возмещением вреда и т. п.
И в уголовном праве даже наши классики сам термин «ответственность» употребляли редко, но всегда в том же смысле, что и наказание, репрессия, кара, воздаяние. Можно предположить, что классики больше внимания отдавали разработке преступления, чем деликта, наказания – больше, чем ответственности потому, что считали именно эти проблемы более конкретными и более неотложными в тогдашних российских условиях.
Исследование чисто уголовно-правовых проблем в собственном их, уголовно-правовом, значении в русской научной традиции предшествовало их общеправовому и тем более конституционно-правовому изучению. Исходной причиной этого был неправовой – или даже антиправовой, во всяком случае неконституционный характер государства и государственной власти, особенно в их взаимоотношениях с бесправными подданными.
Именно эта «юридическая составляющая» нашей тяжелой исторической наследственности оказалась наиболее живучей в последующие периоды, осложненные к тому же дополнительными внешними и внутренними факторами. Общей доминантой всех этих кризисов и юридических их аспектов был и есть хронический дефицит конституционности личности, государства и общества во всей нашей национальной и социальной жизни.
Дефицит конституционности логично привел к иммунодефициту, к утрате устойчивости и способности к самосохранению.
Возможно, именно здесь – одно из допустимых объяснений и конца Российской империи (неизбежность ее краха была заблаговременно вскрыта великой русской культурой), и развала СССР, в самом фундаменте которого не оказалось самого главного – «юридического цемента», то есть действительно законной, конституционной не только по форме, взаимосвязи народов с народами, граждан с гражданами и их всех – с государством.
А без этого все остальные скрепы в лучшем случае условны.
Наша отечественная практика больше на отрицательном, чем на положительном опыте убеждает в необходимости того, чтобы высшие инстанции и руководители были не только первыми нашими
