в целом (и производные свободы как компоненты статуса) могут легитимно ограничиваться или прекращаться с момента совершения преступления и даже с момента приготовления к нему. Больше того, при известных условиях мере допустимы даже упреждающие меры – например, оперативно-розыскные и профилактические – также способные стеснить нормальный общегражданский статус.
Сама технология правоприменения такова, что все эти стеснения первоначально, материально, по существу, суть должный результат преступной или юридически значимой предпреступной деятельности самого субъекта. Акты же процессуальные акты необходимым образом официально и документально удостоверяют все эти изменения как юридические факты, но не порождают их.
«Призвание к ответу» – неплохая метафора, но при нестрогом ее истолковании она допускает уравнение ее даже с вызовом к следователю.
* * *
Несколько непосторонних соображений филологического порядка, имеющих отношение к той области юридической гермененвтики, которая затрагивает вопросы терминологической точности формулировок, в том числе и по квалификации.
Выведение юридического содержания понятий и категорий не из юридического, а из филологического или просто житейского словоупотребления вообще вряд ли содержательно.
Например, известная формула «ответственность – это обязанность отвечать» давно уже навевает ассоциации с тавтологией.
Ссылки на Даля, Ушакова или Ожегова хороши, очень хороши, при обосновании преимуществ родного языка перед неоправданными заимствованиями заграничных обновок и тем более обносок, перед переводами с одного никакого языка – к примеру, бродвейского – языка на другой, тоже никакой – пусть даже и арбатский.
Так ли уж обогатили нас модные неудобопроизносимые жаргонизмы типа «беловоротничковая девиантность», «маргинально генерированная и локально транслированная субкультура», «криминальный драйв и мейнстрим» и т. п.
Но действительно прекрасные наши словари живого русского языка не должны считаться местонахождением готовых истин по всем тем специальным вопросам, которые еще не исследованы. Было бы странно, если бы физики или биологи сущность ядра или клетки искали бы не в поисках новых результатов, а в цитировании добрых старых словарей и ссылались бы на них как на аргумент решающий, уподобляясь некоторым юристам.
Автор этих строк считает пусть не самым общепризнанным, но все же интересным выведение первоначального смысла слова «уголовное» даже не из названия одной из древних кар – головничество, а из общего значения приставки «у» в древнерусском языке. Одна эта буква доныне придает многим словам обозначение результата, оконченного действия. Сравните – говорить и уговорить, гнать и угнать, бить и убить. Приставка «у» в словах, имеющих корнем «голову», подтверждала окончание
