кругом женское общество.
– Да-да, я заметила, – повторилась я.
Мои мысли были далеки отсюда, я кивала и вторила ее словам, возможно невпопад. Девушка восхищалась талантом моего брата, любовалась его сценическим образом, охала да ахала, распевая дифирамбы. Ее красивый голос, правильно поставленная речь, что выдавало в ней женщину образованную, ее милые черты лица сгущались и пропадали в густой дымке. Мир вокруг меня сужался, происходило немыслимое: от миловидной блондинки оставалось расплывчатое пятно, в зале звенели голоса разговаривающих, как ультразвук, что вот-вот прорвет ушную перепонку. Все наполнилось вязким дымом, и я перестала видеть истину. Театр, вокруг один театр, и блондинка, и Влад, и Артем, и я часть театра, часть спектакля. «Владислав то, Владислав се, ваш брат замечателен, мы с Владиславом, как ваш брат превосходно играет, а как поет». Я почувствовала, что от ее словесного потока на мою голову навалилась тяжесть, сдавило черепную коробку, сейчас расплющит череп и мозговым веществом забрызжет ее зеленое платье. Я покрепче сжала губы, чтобы ненароком не рявкнуть бедной женщине: «Да заткнись ты уже! Перестань расхваливать моего брата и найди себе нормального мужика!» Я боролась с противоречивыми чувствами отрезвить девушку и пожалеть ее, наорать на нее за слепоту и прижать к себе в утешение. Как жестока с нами жизнь! «Ты боготворишь моего брата, а он крутит задницей перед твоим парнем и своим! Он выставил дураками всех нас! Меня, любимую сестру, потакающую его молчанию, тебя, потому что для него ты пустоголовая кукла с накрашенным ртом, и твое восхищение для него не более жужжание мухи над ухом, потому что Макс уведет твоего парня. Да, да, да! Уведет, потянет за ремень брюк за собой и сожрет его, как сожрал Артема, что от последнего осталась бледная тень! Он презирает всех присутствующих в зале, потому что играет только для Влада. Макс снова выбрал его, а ты, глупая дура, не замечаешь, с каким вожделением твой мужик следит за моим братом и не удосуживается подобным взглядом одарить тебя, разодетую и раскрашенную, как праздничный стол!» Во мне кипела злость, я сердилась на брата, мне до слез было жаль Артема, застрявшего между жерновами. Брат его сотрет, сотрет, безжалостно сотрет в пыль.
– Владислав предпочитает … – не унималась блондинка.
«Член, большой мужской член предпочитает твой Владислав! И у него это написано на его роже!» – мысленно ответила я ей. За что так с людьми беспощадно играет судьба? Я предпочла бы выколоть себе глаза и залить воском уши, но только чтобы избавиться от участия в перипетиях судьбы. Почему всегда кто-то должен страдать, зная о страдании или даже не догадываясь о них? К счастью, вернулись мужчины и заняли свои места. Прозвенел звонок, открылся занавес, и я снова оказалась между двух огней.
Второй акт показался мне еще хуже. Меня одолевали разные мысли: накатывала ярость, ей на смену приходило сочувствие, потом я впала в бешенство, закончилось все отчаянием и полной безнадегой.
