style="font-size:15px;"> – Нет.
Я бросила гневный взгляд в сторону Влада, мол, уведешь ли ты ее отсюда или она вечность будет сватать моего, моего Пьеро, который замаячил в коридорах. Страх прокатился по мне волной, я поспешила распрощаться.
Часть 15. КСЕНИЯ
Долго оттягивать свое возвращение в прокуратуру я не имела права. Видя мое поправление, родители задавали естественные вопросы: когда выйдешь на работу? Тебе уже гораздо лучше, просто дома отсиживаешься? Главным образом мое избегание прокуратуры беспокоило отца. Мама сохраняла нейтралитет во вспыхивающих между мной и отцом стычках, в которых я вела себя как покорная овечка, не имея возможности возразить отцу.
– Папа, я бесплатный работник, мое имя не закреплено там даже на туалетной бумаге.
– Оно и не будет закреплено, если будешь и дальше относиться безалаберно. Какое ты мнение о себе оставишь прокурору? Хочу – работаю, хочу – гуляю? С таким же успехом можно взять любого человека из резерва, а не дожидаться твоей постановки в резерв.
– Меня никто не ждет. Ждут, когда я приду и перелопачу то, что никто не хочет исполнять.
Чем больше я препиралась, тем больше терпения терял отец. Он переставал жонглировать вескими аргументами и переходил на крик. Тут я снова превращалась в маленькую девочку, которую брат таскал за собой, подобно собачонке, – покорно смотрела в глаза, прикусывала язык, складывала руки за спиной в немом согласии. За неповиновение ждет наказание, но теперь поводок был в руках отца, и с годами становился все короче.
– А если я больше не хочу быть помощником прокурора. И не только им, а юристом вообще, – себе под нос промямлила я.
– Хочешь быть попрошайкой?
На лице отца изобразились все ужасы, связанные с моим воспитанием и с будущим одновременно. Сколько лет он потратил на то, чтобы искоренить влияние Максима на меня, но, так или иначе, проскальзывали промахи его дисциплинированного контроля. Папа верил в мое стабильное будущее, направленное в сторону юриспруденции, особенно он радовался тому, если бы я заняла должность помощника прокурора. Даже на работе отец успел ляпнуть, будто я уже официально работала в прокуратуре.
– Почему сразу попрошайкой? Можно подумать, сейчас я не выгляжу ею в прокуратуре, выклянчивая ходатайство и одобрение на свою кандидатуру!
Отец закричал, что я ничего не понимаю, втемяшила себе в голову каких-то непонятных мыслей, и он уже давно заметил, как я утрачиваю интерес к прокуратуре, хожу туда как под конвоем или еще хуже – по его принуждению.
– Работа – самое главное в жизни. Ты проводишь там большую часть жизни, работа кормит, а о такой работе, какая намечается у тебя, мечтают многие!
Я выслушивала претензии к себе и озадачивалась вопросом. А если я, и правда, погорячилась,
