а для себя. Я прислушалась. Нет, ничего не екнуло. Даже лучше, если бы кто-нибудь сверху окликнул мое имя, я сделала бы вид, что это не я, дернула за руку Пьеро и пошла прочь.
Надя продолжала поддерживать со мной общение, мы с ней превратились в два голоса в телефонных разговорах. Она коротко передавала все, что происходило в прокуратуре. Иногда меня смешили наши с ней разговоры, я походила на иностранного агента, собирающего информацию, а она провокатор, сливающий ее. Удальцов проводил последние дни отпуска. На это время его обязанности взял на себя второй заместитель прокурора, лучший дружок Удальцова. Нагруженный двойной нагрузкой он с высокой частотой прибегал к Наде и просил ее связаться со мной.
– Представляешь, ему совести хватает выдернуть больного человека, чтобы помогать ему. Вместо того, чтобы осведомиться о твоем здоровье, как ты себя чувствуешь, не нужна ли помощь, он говорит такие гадости.
Я призадумалась. Действительно, я провела в прокуратуре достаточное время, на которое выпадало множество праздников, ни на один из которых меня не поздравили. Про день рождение забыли, на Новый год запамятовали, на восьмое марта поздравили только официальных сотрудниц, а меня и не удостоили даже самым паршивым цветочком. Неужели я была так занята тем, дабы доказать им свои способности, забыв, что являлась именинницей и просто девушкой, которую было принято поздравить в женский день? Не забывали просить меня о помощи.
Надя злилась на второго заместителя и срывала на нем гнев несправедливости, который для ее должности был неуместен в кругах людей с чинами и медалями на груди.
– Тут кое-какие слухи стали ходить за нашими спинами.
– Какие слухи?
– Что ты вовсе не болеешь!
– Как это? – я нахмурилась.
– Что ты ведьма! Вселилась в меня, и теперь из меня прут дерзость, острые шутки и подколы.
Большей глупости на белом свете я не встречала, чем необходимость защищаться в том месте, где люди ищут защиты. Поначалу мне пришлось защищаться от косых взглядов сотрудников и их насмешек, дескать, эка, интересненько, долго ли она протянет так? Привыкнув ко мне и ощутив мою силу, а главное, мою способность пошатнуть под засидевшимися сотрудниками ветхие стулья, как ехидные насмешки сменились опасливыми взглядами, – тут я снова встала в защитную позу. Потом я защищалась, чуть не потеряв жизнь, от похоти Удальцова. В понедельник я, стиснув зубы, буду отбивать нападки шутников, удивляясь самому занимательному в этой ситуации, что никто не постесняется попросить меня о помощи, подсунет самую мерзкую работенку. А все почему? Потому что я человек без фамилии, без рода, без ореола славы над головой. Я никто, но, может, чуть-чуть ведьма.
Прогуливаясь с Пьеро мимо прокуратуры, я распланировала себе дальнейшие действия. С понедельника
