знает.
Мы молчали, каждый из нас, наверное, думал о своём, я так считаю.
Папа, закурив новую папиросу, сказал: «Даа…, вам несказанно повезло, Григорий! Такое везение случается раз в жизни и то, не у всякого. И после небольшой паузы, добавил: «Значит, судьба не захотела, чтобы вы погибли. Для чего-то вы ещё были нужны ей».
Мне очень понравился рассказ дяди Гриши. Жаль только – наши не поймали немцев.
Я, разохотившись слушать, хотел уже попросить ещё что-нибудь рассказать интересное, но дядя Григорий, посмотрев на небо, сказал: «Пора ехать!»
Мама стала собирать оставленную на время рассказа посуду, а он, слегка помахивая кнутом, пошёл к лошадям.
Глава вторая
Вокруг был всё тот же хмурый, тревожный лес. Пристяжная лошадка всё также ленилась, лишь коренник добросовестно зарабатывал себе на пропитание.
Дядя Гриша почему-то хмурился, и в глазах у него, я иногда замечал, нет-нет, да проскальзывала тревога. Он, подозвав к себе папу, о чём-то долго с ним разговаривал.
Вернувшись к нам, папа сказал, что в этом районе пошаливают, не до конца выловленные в лесах, бандеровцы, и что Григория это очень тревожит. Как бы нам не нарваться на них. Могут и расстрелять! – предупреждает он.
Мама, выслушав папу, тут же «завелась», как однажды сказал он ей, не при мне, конечно, я это нечаянно услышал.
– Я же говорила тебе, Вячеслав, ехай один – устроишься на працю, тогда и заберёшь нас! – громко, перемежая украинские и русские слова, и всё более распаляясь, заговорила она.
Она чуть ли не кричала: «Ещё и ребёнка везём с собой, на погибель!»
Папа, пытаясь её успокоить, всё повторял: «Перестань, Вера! Всё будет хорошо. Наконец – это только предположение Григория. – Мне в „конторе“ сказали – здесь тихо».
Постепенно мама перестала ругаться, и уже не так хмуро смотрела на папу. Но тревога, появившаяся в её глазах, не проходила.
До «Миста», так назвал наш конечный пункт дядя Гриша, осталось, как он сказал – «трохи, ну, мабуть, киломэтрив пьять, а може мэньше».
Напуганный папиными словами, я внимательно всматривался в окружавший нас лес и кустарник, и всё ждал, когда же из кустов выскочат бородатые дяденьки-бандеровцы – и дождался на нашу голову!
Мама, потом, когда мы уже были в безопасности, мне шутя сказала: «Цэ ты, сынку, притягнув йх».
Впереди, метрах в ста пятидесяти, перегораживая колею, лежало дерево.
Папа, увидев его – побледнел, а мама прижала меня к себе одной рукой, а другой, прикрывая рот, наверное, чтобы не закричать, прошептала: «Ой, лышенько! Смертушка наша прыйшла!»
Дядя Гриша, натянув вожжи и сказав «Тпру!», остановил лошадей.
На мой неискушённый взгляд, так он мог бы и не «тпрукать» лошадям. Дорога-то была перегорожена, и они сами бы остановились перед загорожей. Они же не кони-птицы
