в те мгновения я не мог думать об этом. Я думал лишь о том, как нанести удар, чтобы он оказался смертельным для врага, и как самому избежать такого удара. Все произошло само собой. И это было хорошо! Очевидно, так и должно быть. И слава Аллаху, что эти мысли пришли в мою голову лишь сейчас, повергая меня в ужас и смятение. Там не должно быть ни ужаса, ни смятения, иначе – смерть. Слава Аллаху! Ведь я мог бы остаться лежать там, на холодном песке. В этом бою мне повезло: я остался жив, более того, я был победителем! И я завоевал свое право гордиться этим.
Ужас и гордость, сменяя друг друга, сопровождали меня на всем пути до лагеря халифа. Все это время я не в силах был думать ни о чем другом. И только когда мне, с медным шлемом на голове несущему под мышкой новенькое платье и доспехи гвардейца, сунули в руки глиняную миску и подтолкнули к котлу с дымящимся пловом, я вдруг вспомнил одинокого всадника, несущегося в ночи через пустыню. Ужасная загадка, вспыхнувшая тогда тут же погасшей искрой, встала теперь передо мной во всей своей непостижимости. Как и зачем мог халиф без всякого сопровождения оказаться в полной опасностей ночной пустыне? Но даже вспомнив отрывочные слова о нападении на лагерь, я, получив свою порцию и присев поодаль на песок, не успел ничего предположить: ко мне подошел гвардейский сотник и осведомился, все ли у меня в порядке. Поблагодарив за заботу, я задал ему терзавший меня вопрос. Сотник, обрадовавшись, что нашел собеседника, с удовольствием, хотя и с большим волнением, рассказал мне о событиях прошедшей ночи. Он со своей сотней как раз находился здесь и был непосредственным их участником.
Он сообщил, что ближе к середине ночи лагерь подвергся нападению большого отряда «псов пустыни», очевидно, объединенного из нескольких, что бывает крайне редко. Причем нападение, судя по всему, было хорошо подготовлено заранее и, видимо, не обошлось без предательства. Похоже, в войске с самого начала похода находился человек, передававший врагу его секреты: количество воинов в отрядах, расположение дозоров, местонахождение шатров, передвижения и планы действий. Так что враг знал все, что ему было нужно для внезапного нападения.
Итак, после того как вернулись наши разведчики, и наверняка оповещенный об этом, враг стянул к лагерю большие силы – вероятно, все, какие смог собрать. Терпеливо выждав, когда все в лагере основательно уснули, разбойники расстреляли отравленными стрелами дозорных и их собак – сначала дальнего, а затем и ближнего дозора, – используя яд, убивающий на месте. Поэтому никто не успел поднять тревоги. Неслышно пробравшись в лагерь, «псы» принялись за часовых, стоявших у шатров, и могли бы, наверное, перерезать всех или, по крайней мере, наделать много плохого. Но, похоже, таких планов у них не было. Видимо, они рассчитывали, незаметно проникнув в лагерь и выполнив там какие-то свои задачи, так же незаметно покинуть его. При этом основные их силы в лагерь не пошли, а расположились несколькими группами вокруг. Для чего они так поступили, так никто и не догадался. Ясно было одно: они должны
