надень куртку. Сейчас ведь холодно, и… и мне как-то неловко.
– В вашем городе не бывает по-настоящему холодно, – возразил Мирослав и накинул куртку Ромашке на плечи. – Согреешься – отдашь.
Смущенная и согретая не столько старой курточкой, сколько позабытым уже ощущением заботы, девушка тихо поблагодарила и какое-то время сидела, наслаждаясь теплом. Потом взгляд ее упал на все еще неподвижного Рыся.
– Это, наверное, потому, что я узнала о краже, – сказала Ромашка. – У нас из музея украли картину. Рысь в этом участвовал, а я об этом узнала. Поэтому Рысь и решил меня убить, чтобы не выдала.
– Интересно, кому и зачем могло понадобиться красть картину? – пробормотал Мирослав.
Ромашка даже рассердилась: как можно быть таким непонятливым?
– Она же дорогая!
Мирослав смотрел на нее с недоумением.
– Она очень дорогая! За нее дадут кучу денег! Ну как ты не понимаешь? Какой-нибудь богач ее купит и повесит у себя дома или где-нибудь еще, я не знаю…
Услышав тихий смех, девушка растерянно умолкла.
– Прости меня, Ромашка, – сказал Мирослав, решив, что она обиделась. – Я не над тобой смеюсь… Видишь ли, я изучал психологию людей, живущих в обществе, подобном вашему, но не думал, что эти познания так сложно применять на практике.
– Значит, вы еще и специальную психологию про нас придумали? Ну-ну…
– Пожалуйста, не обижайся. Просто… у вас тут, действительно, все по-другому.
Ромашка хотела еще что-то сказать, но как-то сникла. Она вдруг поняла, почему Мирослав хмурится: не оттого, что сердится, а потому что все время пытается что-то понять и никак понять не может. «Неужели их жизнь настолько отличается от нашей?» – подумала она и вздохнула:
– Спасибо. Ты опять меня спас.
– Не за что, – пожал плечами Мирослав.
– Нет, очень даже есть за что. Если б не ты, мне бы никто не помог!
– Этого не может быть. Просто так получилось, что я оказался рядом. Не я, так кто-нибудь другой…
– Нет. Пойми, у нас, как ты сам сказал, все по-другому. Сколько бы я ни звала на помощь – никто бы не пришел! – она вздохнула и, видя, что Мирослав вновь собирается возразить, добавила: – Вспомни лучше эту свою специальную психологию.
Он промолчал. Ромашка встала и протянула Мирославу его куртку:
– Я уже согрелась, правда. Возьми.
Мирослав не стал спорить, а девушка вновь присела, облокотившись о стену, и задумалась.
У них предпочитали короткие имена, а длинные сокращали. Так Нарциссу называли Цисси, а Дельфину – Дилли. Ромашке это не нравилось – чаще всего имена теряли и красоту, и смысл. Но она попыталась по-привычке сократить имя нового знакомого, и, к своему удивлению, получила слово простое и понятное.
– Мир, – прошептала Ромашка.
Мирослав удивленно поднял голову.
– Мир, –
