лавандой. По телевизору мексиканские полицейские провожали на пенсию служебных собак.
Мышцы приятно ныли.
Андрей пригубил виски. Махнул пультом, как волшебной палочкой. С орденоносных песиков – на симфонический концерт, с концерта – на дебелую девицу в полупрозрачном пеньюаре.
– Позвони мне, – бархатным голоском призывала девица, – поговори со мной, мой полуночник.
Андрей положил пульт на живот, устроился поудобнее. Выпил, придирчиво оценивая девушку.
– Силикон, – сказал неодобрительно.
Девушку сменила ее коллега в бикини. Она ласкала себя трубкой радиотелефона и активно задирала ноги.
У Андрея не было секса с июля. Почти пять месяцев воздержания. Самый долгий перерыв за взрослую жизнь. У него отняли самое простое.
Он любил Машу, но порой ему недоставало разнообразия. Штормовая страсть первого года отношений перешла в спокойный семейный штиль. В обыденность, в бытовуху. Арсенал поз сократился до трех базовых. Он знал, как гарантированно и быстро довести ее до оргазма. Она тоже не оставляла его неудовлетворенным, никогда не ссылалась на мигрень, как жены из анекдотов. Технично, слаженно, одной командой. Вполне нормально, спокойной ночи.
Отношения застоялись. Насколько важна для него Маша, он осознал лишь благодаря Богдану.
Андрей поерзал, заставил себя думать о чем-то более радостном. О времени до Маши. До переезда.
О Люде, с которой он потерял девственность. Здесь, на этом ворчливом диване, четырнадцатого февраля – легко запомнить. Он привлекал женский пол, у Толика дела обстояли хуже, друг терпел фиаско за фиаско.
Андрей брал стихами. И чужими, которые цитировал наизусть, и собственного сочинения. Люде он посвятил сонет, а когда появилась Лида, переписал окончание строки, приспособив рифму под имя новой пассии.
Толя рекомендовал ему найти Любу и создать триптих.
Да, Ермаков был удачливее и Толи Хитрова, и расторопного Богдана. И куда его привел фарт?
Он отставил стакан. Лень идти за добавкой. Воркование мадмуазель из телика усыпляло.
– Позвони мне. Или нет, не звони… Ты не был таким уж классным мужчиной, как думают окружающие тебя люди. Прямо скажем, на троечку, Андрюша.
Андрей ткнулся носом в подушку.
«Моя невеста полюбила друга, я как узнал, то чуть их не убил…»
«А все же, – решил он, – хорошо, что, ночуя тут после маминого дня рождения, мы разругались и не занялись любовью. Хорошо, что диван не ассоциируется у меня с тобой».
Ему приснился Богдан. Они жарили шашлыки и смеялись.
– Клац, клац, клац.
Андрей распахнул глаза. Сквозь занавески проникал серый утренний свет, часы показывали без десяти семь. Эротические зазывалы спали в своих будуарах, камера парила над африканской саванной. Стая гиен пожирала дохлую антилопу, отрывала от туши сочные шматы.
– Уроженец Зимбабве зверски убил своего партнера-гомосексуалиста и употребил в пищу
