время, но выходные и праздники он проводил в бильярдной Дома офицеров. Сначала меня ему давали с собой в нагрузку, чтобы папа не забыл к девяти ноль-ноль вернуться домой. Но он забывал, а я засыпала где-то под столом бильярда, пока не прибегал дедушка Миша. Дедушка грозился сжечь бильярд вместе с Домом офицеров. Папа поджимал хвост и плёлся за нами домой. В этом был и положительный момент – я рано научилась считать и понимать по часам.
Позже, когда мне исполнилось десять лет, а моей сестре шесть, по воскресеньям папа брал нас собой в бильярдную в городском парке. Он поверил, что Марина приносит ему удачу. Она стала его плюшевым мишкой, его талисманом. В городском парке работали детские аттракционы, и мы с удовольствием сопровождали папу. Тем более что он довольно щедро выдавал нам карманные деньги на кино, мороженое и комнату ужасов.
Прошла ещё пара лет. У нас появился новый автомобиль – «москвич». Всей семьёй в субботу мы уезжали в Киев к тёте Полине. В воскресенье после завтрака папа удалялся в Дом офицеров играть в бильярд – это был и спорт, и дополнительный источник доходов. «Я не умею воровать, – говорил папа маме. – Я умею зарабатывать и выигрывать в честном поединке».
Все остальные: тётя Полина, мама, Эмма, Марина и я – отправлялись в подвальчик на Крещатике кушать мороженое. Развлекательная программа начиналась. Мы шли в цирк или театр на детский спектакль. Иногда Надежда Николаевна, сестра тёти Веры, которая уже пела тогда в труппе оперного театра, оставляла нам контрамарки на спектакль, чаще всего на балет.
Если папа выигрывал крупную сумму денег, он нас всех приглашал отобедать в ресторане перед возвращением в Сквиру.
Я не могу пожаловаться, что мы страдали из-за того, что папа был игроком. Страдала мама. Страдала, стыдилась. Он предпочёл катать шарики по столу, из её слов описание бильярдных игр звучало как что-то недостойное, порочное.
Нормальные, интеллигентные люди не играли в бильярд, тем более на деньги, а обсуждали вышедшую за рубежом книгу «Доктор Живаго». Мама достала роман в самиздате, но даже мечтать не смела, чтобы обсудить его с папой. Папа честно пытался прочитать нашумевший роман. Но где-то на десятой-двенадцатой странице бросил.
Пастернаку дали Нобелевскую, как считала моя мама, незаслуженно. Ей нужно было с кем-то поделиться своим мнением. Ей не нравились поощрения автора только за протест.
Если бы в СССР существовали официальные соревнования по игре в бильярд, наверняка папа входил бы в десятку лучших. И может быть, мама поменяла бы своё отношение к «шарикам, бегавшим по зелёному сукну».
Маму не радовало, что папа непобедим в «американку», как и не радовало и то, что папа нас тягает по бильярдным и ресторанам.
– Ребёнок вырос под бильярдным столом, – говорила она, указывая на меня, что было откровенным преувеличением. – Что из неё получится?
Папа не умел пить. Небольшое количество алкоголя кончалось сильной интоксикацией и невыносимой мигренью, которая могла длиться до пяти
