другими словами, отвергает всякие гипотезы, сравнения, необходимые в науке61. В его изложении мы видим только ряд сменяющих друг друга законов, относящихся к известному институту, а не историю этого института. Автор начинает нередко историю там, где случайно сохранился закон, тогда как несомненно институт существовал и ранее; нередко в истории института оказывается пробел благодаря отсутствию или утрате закона, но Неволин не пытается пополнить его научной гипотезой, так что остается неясной связь между законами, разделенными значительным промежутком времени, в течение которого произошли существенные перемены.
При всей научной добросовестности Неволина ему нельзя не поставить в упрек отсутствие достаточных доказательств для некоторых утверждений, категорически им высказываемых. Так, по мнению Неволина, «раздельность имущества супругов была коренным началом русского, так же как и греко-римского законодательства» (т. I, с. 92). Автор утверждает, что «для времен более поздних (сравнительно с Русской Правдой) есть бесчисленное множество свидетельств» (т. I, с. 93), однако он их не приводит и, напротив, из последующего изложения обнаруживается нередко противное. Это положение было повторено позднее г. Победоносцевым, с не меньшей категоричностью, но не с большей доказательностью62. Неволин считает, будто «правило, что жена, разведенная с своим мужем за прелюбодеяние, не может вступать в новый брак, как основанное на канонических постановлениях, должно считать действовавшим у нас с древнейших времен» (т. I, с. 174 и 204), а между тем не дает никаких доказательств для подтверждения этого сомнительного правила.
При всем своем стремлении к объективности, Неволин поддается иногда влиянию известной идеи и односторонне освещает предмет. Так, Неволин проникся мыслью безусловного влияния греко-римских законов на склад наших семейственных отношений и, оставляя без внимания действие всех других элементов, национального, монгольского, западного, излагает параллельно византийское и русское право, предоставляя самому читателю заметить сходство и степень заимствования.
Философская часть почти совершенно отсутствует в сочинении Неволина, он нигде не пытается найти объяснения для существования института, определить причину развития его в ту или другую сторону. Там же, где он стремится сделать обобщение, с ним трудно согласиться. Так, например, Неволин полагает, что первым объектом права собственности являются недвижимости, и объясняет это следующим образом. «Обладание землей есть условие обладания всякими другими вещами; никто не может считать своего господства над движимыми вещами твердым, потому что если он не имеет права на землю, на которой находится он со своими вещами, то другой, без нарушения справедливости может сдвинуть его самого и его вещи с этого места и отодвигать их все далее и далее до тех пор, пока они совершенно исчезнут из виду» (т. II, с. 2). Но подобному взгляду противоречат
Неволин только раз прибегает к сравнительному приему, именно для объяснения происхождения права выкупа родового имущества (т. II, с. 69).
«У нас во всей истории с замечательной последовательностью проведено начало раздельности имуществ между супругами» (
