его способствовали распространению правильных понятий об основных началах законоведения и положили прочное основание историческим исследованиям о русском праве»67.
Нельзя не заметить, что при полном сочувствии сочинению Неволина современники сознавали один существенный его недостаток – это ограничение своей задачи фактической стороной, без указания того внутреннего процесса, по которому развивалось русское гражданское право. Морошкин выразил сожаление, что Неволин «отказался от изложения истории гражданских законов в форме движения идеи закона, которую предназначено русскому народу раскрыть в своих законах, в связи с целой народной жизнью, в связи со всеми обстоятельствами, имевшими влияние на сию жизнь» (21-е прис. Дем. наград, с. 31). «При повсеместном, неудержимом стремлении непризванных умов к будущему, – говорит Морошкин, – не бесполезно было бы слышать голос человека глубокомысленного, спокойного духом, философски умеренного в жизни, слышать голос о всемирно-историческом значении и призвании русского законодательства» (с. 33). Особенно подробно останавливается на этой стороне произведения Неволина другой его критик, профессор Михайлов68.
Выразителем того же исторического направления в русской юридической литературе является труд (магистерская диссертация) профессора Демидовского лицея, потом Одесского и, наконец, Петербургского университета, Дювернуа, «Источники права и суд в древней России», 1869. Сочинение это вышло уже в то время, когда к правоведению жизнь предъявила иные требования, но по духу своему оно, как и магистерская диссертация г. Цитовича, появившаяся в следующем (1870) году примыкает к рассматриваемому теперь периоду. «Один из элементарных и, при теперешнем состоянии науки, весьма любопытных исторических вопросов, – говорит г. Дювернуа, – составляет вопрос о том, как слагалось право в то время, когда народная жизнь текла свободно, предоставленная самой себе, своим силам, своим средствам. Обыкновенный и очень простой ответ, который давала на это старая доктрина, заключается в том, что люди блуждали во тьме до тех пор, пока не явились мудрые законодатели, которые вывели на свет темных людей и указали им пути, которым надо следовать. Мы готовы с решительностью отвернуться от этого младенческого взгляда на право, между тем далеко не всегда мы сами свободны от этой точки зрения, хотя в принципе очень охотно ее отрицаем. Заслуги правильных воззрений на историю права принадлежат, главным образом, исторической школе в Германии, и чем менее отступают позднейшие ученые от завещанных ею уроков, тем осязательнее плоды их трудов в процессе развития исторических (?) знаний» (с. 3). Судя по последним словам, мы могли бы ожидать, что г. Дювернуа окажется строгим сторонником начала исторической школы и отнесется отрицательно к таким новаторам, как Иеринг. Между тем, напротив, г. Дювернуа постоянно прибегает к авторитету Иеринга, проникается его идеями и, к пользе своего труда,
Библиотека для чтения, с. 27–34.
