примере международного частного права, отстаивая его общность с международным публичным правом и возражая против любых форм его включенности в область национального гражданского права того или иного государства236. Данная позиция остается спорной (несмотря на то, что она эпизодически получала определенную поддержку в Российской Федерации, например, в виде даже предложений об изменении шифра научных специальностей и перенесения международного частного права из общей с гражданским правом специальности в специальность, объединяющую международное публичное и международное частное право).
Не развивая эту дискуссию в деталях, отметим, что сам факт существования в Российской Федерации, например, Федерального закона от 15 июля 1995 г. (с изменениями и дополнениями) «О международных договорах Российской Федерации» показывает, что определенный компонент отношений международной направленности, безусловно, подвергается и национальному правовому регулированию. Кроме того, в сфере налогообложения анализ положений собственно Налогового кодекса РФ (например, ст. 306–312, положений об иностранных контролируемых компаниях, о «лице, имеющим фактическое право»/ beneficial owner и некоторых других), как и многих иных федеральных законов, однозначно свидетельствует о том, что применительно к любому налогу, объект налогообложения по которому может быть связан с трансграничной экономической деятельностью, всегда на внутригосударственном уровне решаются вопросы взимания данного налога в отношениях с иностранным элементом, т.е. в международных отношениях (если трактовать данный термин сообразно подходам, сложившимся как в международном частном праве, так и международном налоговом праве).
61. Наконец, игнорирование внутригосударственной составляющей в трансграничном налоговом регулировании нецелесообразно исходя из того, что это затрудняет, если и вообще ни делает невозможным, реализацию некоторых международных налогово-правовых положений, содержащихся в межгосударственных двусторонних или многосторонних налоговых договорах. В данном случае уместно напомнить, что, в частности, Д.Б. Левин выделял три сложившихся способа приведения в действие норм международного права в рамках внутригосударственного правопорядка: отсылку, рецепцию и трансформацию. Так, отсылка имеет место тогда, когда закон или иной внутригосударственный нормативный акт при определении поведения органов, должностных лиц или граждан государства исходит из ранее данной предпосылки, из тех или иных общих положений или отдельных норм международного права, т.е. отсылает к международному праву. Рецепция (или адаптация) представляет собой восприятие внутригосударственным правом нормы международного права без изменения ее содержания. Наконец, трансформация – это преобразование нормы международного права в норму внутригосударственного права посредством издания специального закона или иного нормативного акта, который регулирует тот же вопрос, что соответствующая международно-правовая норма
См.:
