фальшиво, как только могла. Ей хотелось меня обидеть, но я знал, что за ее фанаберией кроется неподдельная радость.
Она не откажет. Потому что никогда мне не отказывала. Даже в тот раз, после которого вся ее жизнь пошла под откос.
– Могу зуб дать. Молочный. Ты одна, Люся?
– Хо-хо! Порядочным девушкам таких вопросов не задают.
– Так то – порядочным! – схохмил я и прикусил язык: не слишком ли?
– Мерзавец. Ты чего, с женой поссорился? Приходи. Адрес помнишь?
Не слишком. Или она уже перешагнула ту черту, из-за которой не возвращаются.
Я набрал телефон квартиры, где жил с Алёной до развода. Собственно, я и сейчас там живу, вопрос лишь в том, кто из нас двоих теперь называется «Я».
Я слушал длинные гудки до тех пор, пока не отключился автомат. Я позвонил еще раз, и снова никто не подошел. Это рушило все мои планы.
Куда они могли отвалить? В гости? Но кто шляется по гостям в будни? Стоп, а с чего я взял, что сегодня не выходной? Я окликнул проходившего мимо мужика, и тот, не поворачивая головы, буркнул:
– Пятница.
Вот чего я не учел. Ведь это элементарно: одни и те же числа каждый год приходятся на разные дни недели. И как назло – пятница! Алёна наверняка потащила Мишу в гости к какой-нибудь из своих подруг.
Я мог бы воспользоваться машинкой, но решать с ее помощью мелкие бытовые проблемы мне казалось кощунством. К тому же я не имел представления, на сколько включений она рассчитана, – возьмет и вырубится в самый неподходящий момент, оставив либо меня, либо Мефодия в чужом времени навсегда.
Долго ломать голову мне не пришлось – выбор состоял из одного-единственного варианта.
Люсьен я знал давно. Собственно, когда мы познакомились, она была еще не Люсьен, а скромной, часто краснеющей девушкой Люсей. Папаша ее был неизвестен, а матушка на почве пьянства загремела в психушку, да так там и осталась. С восемнадцати лет Люся жила одна с годовалой сестренкой на руках. Соблазнам полной самостоятельности она не поддалась, напротив, продолжала учиться, брала какую-то работу на дом, а на советы соседей отдать сестру в интернат отвечала коротко, но исчерпывающе. Как говорится в газетных заметках про всяких там героев – проявила характер.
Вскоре на нее свалилось еще одно испытание – привязанность к инфантильному оболтусу по имени Миша. Когда Люсьен решила, что нам пора жениться, то воспользовалась обычным бабьим способом.
Узнав о ее беременности, я признался, что лучше отсижу в тюрьме, чем женюсь, и это была чистая правда. В то время мои собственные родители находились на грани развода, и ничто не пугало меня так сильно, как перспектива обзавестись доброй, но нелюбимой женой. Я настоял, чтобы Люся избавилась от ребенка, а через два месяца выяснилось, что деньги, выданные ей на операцию, лежат в банке и обрастают процентами до совершеннолетия нашего будущего малыша.
Люся заявила, что собирается рожать независимо
