всем по очереди руки.
– Бернард все время о вас рассказывал. Заходите, не стойте под дождем. Уж извините, к нам в такую рань редко кто заглядывает, особенно по субботам. А в наше время, сами понимаете, никогда не знаешь, кто может заявиться.
Он отступил в сторону, позволяя нам пройти, и мы все набились в тесную полутемную прихожую. Коридор за ней выходил на хорошо освещенную кухню в задней части дома. Сразу направо от нас была скромно обставленная гостиная, там перед старым кинескопным телевизором сидели две девочки и ели сухой завтрак. Дверь слева, как я понял без всякой подсказки, вела в подвал.
Сэмми закрыл дверь и защелкнул замок.
– Так что вы, парни, хотели?
– Я прошу прощения за то, что бросил трубку вчера вечером, – сказал Дональд. – Я просто… да ладно. Мы решили заглянуть и узнать, можем ли чем-то помочь.
– Это здорово, – сказал Сэмми. – Я хотел позвонить кому-нибудь из вас, но у меня не было ни ваших телефонов, ничего, так что я решил, что рано или поздно вы сами появитесь. Но теперь тут уж точно ничего не поделаешь. – Он заглянул в гостиную. Его жена присоединилась к дочерям; все они, судя по всему, были увлечены телевизором. – Как я и сказал вчера, – продолжил он, – его похоронили в другой части города, на одном из участков для тех, кто не может заплатить. Там нет надгробия или еще чего, но если вы зайдете в администрацию на кладбище, рабочие покажут вам место. Жалко, что так получилось, я б и рад сделать больше, но вы сами представляете, как нам живется. У меня самого две работы, жена работает, двое детей, квартплата, машина… Денег хватает едва-едва, а похороны – штука дорогая.
– Нет, – сказал Дональд, – пожалуйста, не думайте, что вам надо перед нами как-то объясняться, все же понимают. Я жалею только, что мы не смогли помочь. Честно говоря, я думал, что военные обо всем позаботятся. Вроде как, если человек служил, а потом умирает без цента за душой, они покрывают расходы на похороны и кладбище…
– Бернард год прослужил в морской пехоте до того, как повредил колено, – поддержал я.
Сэмми скрестил руки на груди и прислонился к стене.
– Все это было вранье.
Мы замерли в молчании, ожидая пояснений.
– Бернард врал, – наконец сказал он. – У них нет никаких записей о нем. Не был он морпехом.
– Как же так? – Я оглянулся на остальных в поисках поддержки. – Он пошел в армию сразу после школы.
– Это он вам так говорил, но на самом деле ничего такого не было.
– Как же он повредил колено? – спросил Рик. – Он говорил, что потерял равновесие на учебной платформе, разбил колено и оттого его отправили в отставку раньше времени.
– Он же уезжал куда-то на год, – добавил я.
– Точно не на службу в армии, – сказал, пожимая плечами, Сэмми. – Я ж понимаю, звучит как полный бред. Я тоже сначала удивился, когда мне сказали. Бернард все время твердил, что был морпехом, и, слушайте, я не хочу говорить плохо о мертвом, но все это было чистой воды вранье. Сказать по правде, мы не очень хорошо его знали. Вы трое, наверное, были знакомы
