Вечерами, надев голубой плащ и серые брюки со штрипками, напялив на голову простую шляпу и прихватив трость из рога носорога, он выходил из Тюильри через потайную дверь, за которой его ожидала карета с двумя телохранителями, и отправлялся на улицу Бак. Там он встречался с актрисами, кокотками, субретками, светскими женщинами, куртизанками…
Ему нравились все. Он признался в этом однажды, когда в Тюильри играли в загадки и всем было предложено ответить на такой вопрос: «Какая из женщин более подходит для занятий любовью с точки зрения чисто чувственной: дама из высшего света или куртизанка?»
Когда пришел черед отвечать, Луи-Наполеон сказал:
– Для любви пригодны все женщины, какого бы социального происхождения они ни были. Главное – чтобы были чувственными и элегантными!
А потом с улыбкой добавил:
– В саду, куда никто не может проникнуть, растут великолепные плоды, которыми наслаждается один владелец сада. Но почему же в доступном для всех саду не могут произрастать столь же сладкие плоды?
Любовь императора к женскому полу привела его однажды к очень пикантному происшествию. Как-то вечером на одном из праздников император, проходя через маленькую темную гостиную, увидел лежащую на канапе фигуру в юбке. Приблизившись, он сунул руку под юбку, погладил ногу и позволил себе некоторые вольности. В ответ раздался дикий крик. И Наполеону III ничего не оставалось делать, как принести свои глубочайшие извинения епископу Нансийскому, который, устав от суеты праздника, прилег на минутку на канапе и сладко задремал…
Евгения, разумеется, даже и не подозревала об этих выходках императора. Она скользила прекрасным белым лебедем над сомнительной чистоты водой придворной пошлости. Казалось, ничто ее не трогало. На балах, где, по выражению одного из авторов мемуаров, «взгляды были не чем иным, как призывом к разврату», она улыбалась слегка грустной и чуточку натянутой улыбкой фригидной женщины.
Оказавшись по милости естества вне течения, влекущего мужчин и женщин к сладострастию, она не могла себе представить, как это люди могут страдать от любви и жаждать ее. Кроме того, ослепленная собственной красотой, она и в мыслях не допускала, что император сможет предпочесть ее какой-либо другой женщине.
А посему, когда Евгения узнала о том, что император возобновил роман с мисс Ховард, удивлению ее не было границ…[5]
Это возрождение старой связи имело место в конце июня. А уже 2 июля «наблюдатель» написал в рапорте префекту полиции Мопа:
«Все говорит за то, что Луи-Наполеон полностью восстановил отношения с мисс Ховард, что привело к появлению небольших облаков на семейном небосклоне императорской четы»[6].
Тот полицейский любил выражаться красиво. На самом же деле эти «небольшие облака» были настоящей грозовой тучей, которая сотрясла Тюильри. Императрица терпеть не могла, когда трогали ее вещи. Это было нечто вроде маньячества. Увидев сдвинутую с места подушку в своей
Архивы императорского министерства полиции.
