дворца. Никак не могу забыть историю, которую рассказала мне мадам Бриан-мать и которая так характерна для своей эпохи. Наполеон III прибыл в Версаль для того, чтобы провести смотр войскам лагеря Сатори. После торжественного прохождения войск император направился к ожидавшей его карете. Это была карета мисс Ховард… и она должна была отвезти его в замок Борегар, что неподалеку от Шене. Для того чтобы сменить военную форму на партикулярное платье, император снял в карете кепи и накидку, надел на голову цилиндр и плащ, оставив красные военные брюки и лакированные сапоги. Все, кто видел, как он в этом странном наряде ехал в коляске мисс Ховард, надолго запомнили это. Все объяснялось любовью к прекрасной англичанке…»[7]
Императрица, естественно, узнала обо всем этом. Но на сей раз она не стала бить тарелки, не произнесла ни единого оскорбления, а просто-напросто заявила, «что прекращает супружеские отношения и больше не позволит своему господину и повелителю войти в супружескую спальню»…
Наполеона III это очень огорчило, поскольку он по-прежнему хотел заложить основу своей династии. А Евгения была единственной в мире женщиной, которая могла дать ему наследника престола. И поэтому ему нужно было любой ценой получить доступ в императорскую постель.
И вот Наполеон III, скрепя сердце, попросил мисс Ховард покинуть Францию и пожить некоторое время в Англии, где, кстати, согласно условиям их договора, она должна была подыскать себе мужа.
Убитая горем Хэриетт сдалась. С изменившимся от огорчения лицом, она спустя несколько дней после этого разговора уехала в Лондон, увезя с собой своего сына и двух незаконнорожденных мальчиков, появившихся на свет благодаря стараниям Луи-Наполеона у Элеоноры Вержо в форте Ам…
И только тогда Евгения снова открыла императору дверь своей спальни, и он устремился в супружеское ложе полный желания выковать следующее звено в цепочке Бонапартов…
Увы! Шли месяцы, а у императорской четы все никак не появлялась надежда на появление на свет наследника. Евгения, у которой в апреле 1853 года был выкидыш, впала в отчаяние.
Охваченный злостью от того, что напрасно потратил столько сил на женщину, к которой не чувствует никакого полового влечения, Наполеон III снова обратил свой взор и все остальное на доступных и, как выразился Ламбер, «активно работающих ягодицами» девиц: хотя они и не могли подарить ему дофина, но уж, по крайней мере, были в состоянии доставить ему глубокое удовлетворение…
8 февраля 1854 года несчастная императрица вдруг узнала о том, что муженек изменяет ей с некоей юной актрисой и что вот уже несколько месяцев, как мисс Ховард, вернувшись в Париж, живет в своем особнячке на улице Цирка… Она заперлась в своей комнате и дала волю слезам. Эта печаль, к которой примешивалось чувство унижения и стыда за то, что она никак не может родить императору наследника, стала скоро достоянием гласности. 7 февраля «наблюдатель» написал префекту полиции:
«Императрица находится
Марсель Фукье. Счастливые дни прошлого.
