style="font-size:15px;"> Но скоро среди учеников Марфы появились дети и из простых семей – многие жили в соседней с поселком небольшой деревне в две улицы. Причиной появления у Марфы новых учеников на сей раз послужила неразговорчивая горничная – женщина, которая жила в этой самой деревне и приходила к Катричам убирать в доме. С Марфой она говорила всегда мало и только по существу, но однажды, когда от Марфы ушел один из ее учеников, горничная робко вошла в гостиную, где Марфа складывала учебники в ожидании прихода нового ученика, и обратилась к ней:
– Марфа Кирилловна… – услышала Марфа на удивление прямой и привычно-добродушный голос горничной. – Я сказать хотела, спросить… Вы знаете… – Она неожиданно замялась, так что Марфа даже невольно улыбнулась ей и всем корпусом подалась вперед, выражая тем самым готовность выслушать и принять все то, что горничная собиралась сказать. – Знаете, у меня племянница есть, в школе учится. Хорошо учится, только по русскому у нее неважно… И сочинять не умеет, писать. А помочь некому. Я бы не стала просить, но если вам не трудно…
– Вы хотите, чтобы я помогла ей с русским языком? – спросила Марфа.
– Если вам трудно не будет, – вновь повторила горничная, выражая тем самым свой утвердительный ответ. – Я заплачу за нее. Сколько нужно, вы только скажите…
– Конечно, пусть приходит ко мне, – перебила горничную Марфа.
– Спасибо, – облегченно выдохнула горничная и при этом широко и благодарно улыбнулась. – Вы хорошо учите – я вижу. Она умная девчонка, а вот с орфографией и сочинительством – беда.
Племянницей горничной оказалась рыженькая, худая и конопатая девочка четырнадцати лет. Марфа занималась с ней русским языком, при этом денег за свои уроки она с нее брать отказалась. Потом из деревни к ней стали ходить еще ребятишки: кому нужно было подтянуть английский, а кому – правописание. Скоро об этих уроках знал весь поселок, и все очень удивлялись тому, что Марфа не брала с детей из деревни плату за свои уроки. Дочка же активиста и рьяного защитника всего правильного и прекрасного ходить к Марфе перестала, а среди соседей прошел едва уловимый и скоро позабывшийся слух о том, что жена архитектора рисуется перед обществом, беря деньги с состоятельных людей и не взымая платы с людей малого достатка. Марфа с соседями практически не общалась, поэтому о слухе не знала и так и не узнала еще и потому, что скоро свои уроки она для всех сделала совершенно бесплатными. В этом своем действии она безотчетно нашла для себя большую пользу, которой не видела в деньгах, никогда не имевших для нее присваиваемой им ценности, потому как она никогда еще не имела недостатка в них.
В высоком сапфировом небе, вдруг совсем очистившемся от перистых облаков, загорались первые звезды. Марфа подумала о том, что цвет неба напоминает ей что-то, и именно эта бледная россыпь звезд на глубоком сапфировом полотне…
«Ну конечно!» – почти
