ослышался, Ян, – из профессиональных соображений Руди не хотелось никому рассказывать, откуда он приехал. А из соображений практических – еще меньше хотелось оказаться в ситуации, когда его привлекут к утихомириванию компании безбожно пьяных поляков, а этого не миновать, если Ян решит, что он хоть немного знает язык.
– А, ну может, – Ян тяжело вздохнул и посмотрел на наручные часы. Откуда-то сверху из отеля донесся слабый приглушенный стук, далекий крик, слышный даже сквозь рокот конвейера «Хобарта» и шум воды. – Господи, никак не угомонятся.
– Это всего лишь детишки, которые не знают, куда девать деньги, – сказал Руди, подходя к посудомойке с другой стороны и снимая корзину.
– Не знают, куда девать деньги? – переспросил Ян. – А ты попробуй заставь их заплатить за ущерб. Тогда они сразу знают, зачем им деньги, – он снова посмотрел на часы и неохотно сказал. – Время обхода. Ты точно не говоришь по-польски?
– Я бы заметил, – Руди начал собирать посуду с подноса. Сейчас он уже почти не чувствовал остаточный жар посуды, а в свой первый раз он вскрикнул и запустил тарелку через всю кухню.
Ян покачал головой.
– Не понимаю, что привело такого человека, как ты, в такое место, как это.
– Жизнь полна неожиданностей, – сказал Руди. С момента приезда в Пустевни эту поговорку он повторял при каждом удобном случае.
Ян улыбнулся.
– Ладно, мистер Эстонец, – он соскочил со стола и провел руками по брюкам, разглаживая их. – Бросай дальше горшки и сковородки в посудомойку. Я-то знаю, что ты от чего-то бежишь.
Поначалу Руди опасался, что Ян о чем-то догадывается, но потом осознал, что Ян – один из худших знатоков человеческой природы: управляющий просто подозревал всех подряд на том основании, что иногда оказывался прав.
Руди усмехнулся.
– Мне здесь нравится, Ян. Просто нравится.
И это была правда. После нескольких месяцев в тени, оставшейся после катастрофического визита Фабио в Познань, его жизнь становилась все проще. Вставать, мыть посуду, спать. Ждать, пока прибудет и даст о себе знать Посылка.
Бескидскую экономическую зону было сложно назвать политией. Скорее, автономным национальным заповедником, созданным, чтобы отнимать деньги у туристов. Он платил огрызку чешского правительства за использование земель, но рента составляла лишь малую долю от мегатонн франков, шиллингов, марок, злотых, евро, стерлингов и долларов, которые каждый год обрушивались водопадом на парк. Эта часть северо-восточной Чехословакии всегда была популярным горнолыжным курортом у соседних стран. Она не утратила популярности, даже когда начала выдавать визы – за небольшое денежное вознаграждение – и ввела вдобавок к абонементам налоги на въезд и выезд. Это была большая горнолыжная машина по производству денег и один из богатейших мусорных народов Центральной Европы.
У нее было идеальное положение. Польская граница –
