Ричардсон также подчеркивает, что на сплоченности австралийского общества негативно сказывается дефицит эффективных законодательных механизмов федерального и местного значения, обращенных против дискриминации по религиозному признаку. Запрет на публичные высказывания или иные публичные действия, направленные на приписывание негативных и осуждаемых обществом свойств личности в качестве характерных для представителей определенной конфессии или расы, действует исключительно на уровне штатов, и то только в Виктории и Квинсленде. Но на практике, в особенности в медиасфере, находится немало исключений из этого правила. Антидискриминационный акт от 1977 г., принятый в Новом Южном Уэльсе – административно-территориальной единице Австралии, где проживает наибольшее количество мусульман, – затрагивает множество различных вопросов, но не содержит упоминания религии. Попытки включить религию в список сфер, защищенных от дискриминации, провалились. Ссылаясь на заключение профессора права Дж. Хуссейн20, автор указывает на смысловые лакуны в австралийском законодательстве. В то время как отдельные группы этнорелигиозных меньшинств, такие как евреи или сикхи, могут апеллировать к законам, запрещающим расовую дискриминацию, мусульмане, будучи конфессиональной группой, под защиту соответствующих актов не подпадают. Таким образом, приходит к выводу Дж. Ричардсон, австралийцы, идентифицирующие себя с какой-либо (помимо христианской) религией, в особенности мусульмане, имеют все основания ощущать себя отчасти исключенными из национального сообщества [c. 582].
Сквозь призму проблемы социальной сплоченности автор рассматривает и ответную реакцию австралийских властей на события 9/11, выразившуюся в спешном принятии целого ряда антитеррористических законов. Косвенным следствием этих законотворческих инициатив стало существенное ограничение индивидуальных и групповых свобод религиозных меньшинств, в первую очередь мусульман. Описание и оценки сложившейся ситуации Дж. Ричардсон заимствует у двух авторов – профессора права Университета Нового Южного Уэльса Дж. Вильямса и профессора Университета Монаш Дж. Хокинг21, – излагая основные тезисы их статей по соответствующей проблематике [c. 582–583].
В целом уже сам заголовок эссе Дж. Вильямса, к которому обращается автор настоящей статьи, – «Законы, которые разрушают то, что мы есть», – достаточно четко обозначает его несогласие с государственной политикой. Утверждая, что по общему количеству новых антитеррористических законов, принятых после 11 сентября 2001 г., Австралия превзошла и пострадавшую от терактов Америку, и Великобританию, и Канаду, он подчеркивает, что «большей их части никогда бы не позволили пройти в США». По мнению Дж. Вильямса, Австралия нуждалась в совершенствовании своего антитеррористического законодательства, но отсутствие федерального билля о правах вкупе с поспешностью, с которой утверждались эти законопроекты,
Hussain J. Islam: Its law and society. – 2nd ed. – Leichhardt: Federation press, 2004.
См.: Williams G. The laws that erode who we are // Sydney Morning Herald. – Sydney, 2011. – Sept. 10. – P. 22; Hocking J. Counter-terrorism and the politics of social cohesion // Social cohesion in Australia / Ed. by J. Judd, J. Nieuwenhuyesen. – Melbourne: Cambridge univ. press, 2007. – P. 182–190.
