сложно организованная интеграция когнитивных, эмоциональных и мотивационных механизмов, которая способствует «моментальному считыванию» моральных следствий социальной ситуации; более того, врожденное моральное чувство оказывается предпосылкой этически окрашенной рефлексии, к которой человеческий мозг предрасположен точно так же, как к различению базовой цветовой палитры. В более категоричном варианте врожденная моральная чувствительность постулируется как автоматическое сопряжение повседневного опыта с теми или иными моральными понятиями, так что характеристику этического получает уже сам головной мозг [Gazzaniga, 2005]. В такой интерпретации речь идет об универсальном наборе биологических реакций на моральные дилеммы, или о своеобразной этике, встроенной в систему мозга. В своей крайней форме синтез нативизма и сентиментализма оборачивается идеей универсальной моральной грамматики − бессознательного механизма, позволяющего людям оценивать бесчисленные варианты действий и суждений в терминах позволительного, должного или запрещенного, констатирует Мелони.
В своей итоговой оценке плюсов и минусов новейшего интеллектуального поворота в осмыслении природного и морального Мелони занимает скорее критическую, нежели апологетическую позицию. С его точки зрения, новейший вариант морализации биологии на самом деле демонстрирует лишь формальный, но не эпистемологический разрыв с догматами социобиологии прошлого века. К содержательным преимуществам нового взгляда на генезис морали он относит возможность более широкого и разностороннего толкования альтруизма; включение в исследовательское поле моральных явлений аффективных и интуитивных механизмов их генезиса; конкретизацию процессов генерирования моральных суждений благодаря разносторонней экспериментальной работе, связанной с эмоциональными параметрами морального. Недостатки же новейших подходов к осмыслению морали обусловлены статичностью содержащихся в них представлений о биологических механизмах ее генезиса, которые идут вразрез с динамическими тенденциями современного корпуса «наук о жизни», отказавшихся от линейных трактовок эволюции, что лишает всякого смысла рассуждения о ее отправных пунктах, основаниях и строительных блоках.
Джонатан Хайдт (Бизнес-школа Штерна, Нью-Йоркский университет, г. Нью-Йорк, США), в свою очередь, убежден в обратном, а именно в том, что поворот к трактовке морали в терминах эволюционной биологии сопровождается расширением социального содержания моральных явлений и диапазона моральных функций, которые более не ограничиваются сферой знания, но связываются с решением задач социального взаимодействия и коммуникации [Haidt, 2013]. Это наблюдение свидетельствует о «сбывшемся пророчестве» Э. Уилсона: мораль на самом деле переходит в ведение аналитиков, готовых изучать ее эволюционно-адаптивное предназначение. Более того, мораль, которая, подобно языку или гендеру, является универсальным человеческим
