маркерным рисунком (смайлик, женские гениталии, футбольный мяч, мужские гениталии, снова смайлик…). Я прошла до конца корпуса и лишь у предпоследней двери взгляд зацепился за знакомый узор – сплетение букв Э и Ш на розовом пузе рисованной игуаны в ковбойской шляпе.
– Он здесь, – произнесла я и импульсивно толкнула дверь в комнату.
Пыль мерцала в солнечном свете, как пыльца диснеевских фей. Две койки стояли по разные стены друг от друга, а в углах нагромождались кучки из поношенной обуви, рюкзаков и полупустых бутылок с забродившим пивом. Воздух душил кисло-горьким запахом испорченных продуктов и затхлости. Я поежилась, втянув голову в шарф: без отопления в каменных стенах в здании было еще холоднее, чем снаружи. Невзирая на это, тела спящих людей не поддавались окоченению: теперь, с обогащенным знанием того, что творится в мире, я и впрямь замечала тусклые, но какие-никакие признаки жизни, наклонившись к неизвестному светловолосому парню под грудой одеял.
– Это он? – спросила остановившаяся в дверях Сара, скорее всего из брезгливости не решаясь пройти в застоявшуюся мужскую обитель, нежели предоставляя мне возможность воссоединиться с братом наедине.
– Нет, – покачала головой я, робко тронув плечо юноши и отбросив с его лица клок волос.
Бледный, он спал беспробудным сном, даже не подозревая, сколько месяцев прошло с той злополучной ночи. Осталось лишь подойти к постели соседней – больше Эшли быть было негде. За эту пару секунд в моей голове взорвалось: что будет, если я не увижу его там, под одеялом? Что, если он давно обратился в безмозглого банши? Что, если он не уснул, как и я, и скитается где-то по холоду? А если он вообще погиб? Что будет, если я снова останусь без брата, но на этот раз уже безвозвратно?
Губы дрожали, свинец тек по векам и поступал в горло, заполняя легкие. Я будто дышала углекислым газом: с каждым вздохом язык проваливался куда-то во внутрь. Напряженная, я с трудом перебрала ногами – пара шагов, и вот я нависла над бесформенным свертком, который мог как оказаться моим братом, так и не оказаться…
– Ну же, – начала подгонять меня Сара. – Ты ловец! Это будет он, Джейми… Если, конечно, ты хочешь этого на самом деле, а не притворяешься.
От ее слов не полегчало. Очередное напоминание о моем бессмысленном даре, который работал черт знает каким образом – эффект плацебо и кот Шредингера в одном флаконе. Вспышка подкопченной ярости – и, смяв пальцами край одеяла, я рывком дернула его на себя.
– А он красавчик, – ухмыльнулась Сара, подходя ко мне.
В детстве нас было не отличить: наши волосы были одинакового оттенка до тех самых пор, пока его не выгорели на солнце, а мои не сделались гуще. Теперь же медно-золотые, как у породистого ретривера, тугими пружинками они были раскиданы по подушке, неизменно короткие (кажется, в телах спящих застывали все жизненные
