и проснулась.
Открыв глаза, я постаралась сосредоточить взгляд на потолке, но вместо этого лицезрела два топаза, глядящих на меня с хитрым прищуром. Я оцепенела, и вскрик утонул где-то глубоко в грудной клетке в пучине того, что с лихвой можно было обозвать ужасом.
– Ауч, – наконец изрек Крис и чуть откинулся назад, чтобы я в полной мере смогла лицезреть его усмешку и перепачканный в крови подбородок. – Ты меня убила.
Я все еще не могла двигаться, когда осознала, что прошедший сон не являлся таковым вовсе: все это время Крис действительно был здесь, опираясь коленями о диван между моих подогнутых ног, а руками о подушку по бокам от моей головы. Наши тела разделяло несколько сантиметров, а между лицами было и то меньше – дыхание ошпаривало губы, как кипяток. Я едва не потеряла сознание, предположив, как долго он мог пробыть в таком положении, нависая надо мной – безоружной и беспробудно спящей. В любой момент этой ночи, при малейшем же импульсе, он и вовсе мог сотворить со мной невообразимое…
Словно проявив снисхождение, в следующий же миг Крис отстранился и сел рядом, а я едва не издала стон облегчения.
– Как ты освободился? – тихо спросила я, робко приподнимаясь на локтях.
Роуз хмыкнул и демонстративно потер запястья, увитые обрывками нейлоновой веревки от мешков с рождественскими украшениями, которыми мы с Флейтой связали его под лестницей в коридоре после того, как выпили чай.
– Надо было взять наручники – они под кроватью на втором этаже. У меня ведь много чего осталось от службы в полиции, – поучительно прокомментировал Крис.
– Точно. Совсем забыла об этом.
– Глупышка, – Он укоризненно цокнул языком. – Однако узел хорош, пусть и недостаточно. Флейта завязывала?
Роуз приподнял лицо к бликам, просачивающимся из приоткрытой конфорки печи, и те заиграли на запекшийся алых пятнах, распростертых вдоль осунувшихся скул и под вырезом майки, куда я недавно впритык воткнула дуло ружья.
Я бросила беглый взгляд на окно, оценивая, насколько прояснилось звездное небо, и едва не ахнула от изумления – уже зачинался рассвет. Затем я снова повернулась к Крису и лишь тогда заметила, с каким упоением он наблюдает за ворочающийся на жестком ковре Флейтой, чье спокойствие еще не было беспощадно нарушено жестоким психопатом (в отличие от моего). Когда он потянулся к ней, я потянулась следом, и успела ухватить локоть Криса за миг до того, как разглядела всю рискованность такого порыва: в руке он сжимал мясницкий нож.
– Не трогай ее, – выдавила я едва слышно и удивилась, когда Крис послушно застыл, словно раздумывая.
Зажевав нижнюю губу, он равнодушно пожал плечами:
– Как скажешь, малышка. Значит, поворкуем наедине…
– Еще
